Максим Бацкалевич - Из родника моей памяти

Человек поставил камеру в воду и начал медленно её крутить.

– Следи, откуда появятся пузырьки воздуха, – сказал он и прибавил, – Дождь – это, конечно, хорошо. Всё живое пить хочет… Но беда в том, что сено намокнет, и его опять придется сушить… А вот и пузыри – значит, тут пробито.

На поверхности воды, и вправду, появились крохотные пузырьки. Они сбивались в кучку над тем местом, где из камеры выходил воздух, а потом мгновенно исчезали.

Надев очки, дедушка осмотрел прокол.

– Камешек или осколок стекла попал… Ничего страшного: заклеить, и будет держать.

Наблюдать за этим было не так интересно, поэтому мальчик вновь окунулся в мысли.

Из головы всё никак не вылетала мечта прокатиться на велосипеде. Она, словно птица, попавшая в клетку, билась о прутья беспомощности мальчика, пытаясь вырваться на свободу, чтобы реализовать себя.

В скором времени послышался нежный мелодичный мамин голос, звавший их с дедушкой на обед.

– Ну что, поработали, теперь можно и поесть, – с усмешкой произнес человек, отложив уже заклеенную камеру, – Пусть сохнет.

Летнюю кухню заполнял приятный запах жареного сала с картошкой, которые шипели и стрелялись во все стороны жиром.

В воздухе повисла сизая дымка. Было видно, как лучи света от окна пробиваются через неё. По дощатому потолку лазили две чёрные мухи. Замирая, они становились похожими на шляпки гвоздей.

Бабушка в дальнем углу возилась с вёдрами.

– Чесь, я тебя, кажется, позавчера ещё просила забить досками щель в загоне, – сердито сказала она, – Свинья роет и роет. Скоро вылезет… Хозяину, хоть бы что.

– Всё сделаю. Дай только поесть и немного отдохнуть, – спокойно ответил человек, сев за стол, перекрестившись.

Мальчик не слышал никогда, чтобы дедушка повышал голос на кого-нибудь или ругался, отстаивая свою точку зрения. Он предпочитал лучше промолчать, либо пытался перевести всё в шутку.

Мама посадила Максима к себе на колени.

Хоть мальчику и было почти семь лет, но он не мог сам взять ложку, кружку, кусок хлеба. Его, как маленького, кормила мама.

Она своим плечом придерживала ему голову, чтобы та не запрокидывалась назад. Мальчик ел медленно, всё время поперхиваясь.

После обеда дедушка вывез Максима на улицу.

Тут было куда прохладнее, чем в душной кухне.

Появились небольшие порывы освежающего ветра, гнавшего за собой по небу клочья потемневших пушистых облаков.

Мальчик смотрел на них, подняв голову. Они представлялись ему то в облике мохнатого медвежонка, держащего в лапах бочонок мёда, то в облике всадника, скачущего на гнедом коне, то, как далёкий город с домами, башнями, куполами.

– Я пойду чуток полежу, внучок, – сказал дедушка, – Ты ничего не хочешь?

Максим замотал головой.

– Тогда я пойду… Если что, стучи ногами, мама или бабушка услышат.

Человек погладил мальчика по белокурым волосам и ушёл.

Где-то вдали изредка раздавались приглушенные раскаты грома, словно кто-то бил молотком по листу железа. На горизонте, в той стороне, где было болото, появился тёмный край сплошной тучи.

В лучах солнца она казалась ещё более грозной тёмно-синей с фиолетовым оттенком пеленой, которая неспешно захватывает весь небосвод.

«Скорее бы уже пришёл папа с работы. Мы бы точно успели запустить змея до того, как это чудище приползёт сюда, – думал мальчик. – Почему, как только что-нибудь запланировал, всегда выходит не так, как хочешь?»

Было слышно, как мама с бабушкой о чём-то разговаривали на кухне. Их слова заглушал то стук посуды, то шум проезжавших автомобилей. Иногда мама подходила к мальчику, приносила ему попить или просто спрашивала, как у него дела.

Когда она подошла в очередной раз, Максим стал загибать пальцы на руках, смотря на маму.

– Уже почти полпятого. Скоро папа придёт, – сказала она, поняв, о чём её спрашивает сын.

Солнце, склонившееся к западу, заволокло дымкой, тень которой ползла по земле. Чёрная полоса на горизонте становилась всё шире и шире.

Было видно, как тонкими белыми спицами дождь протыкает воздух.

Ласточки, свившие в этом году под крышей старого сарая гнездо, пикировали низко над землей.

Усевшись в ряд на раскачивающиеся провода, воробьи беспокойно щебетали.

У конуры возле дома грыз кость щенок. От назойливой мошкары он фыркал и крутился вокруг своей оси, словно юла.

Скрипнула калитка – мальчик увидел идущего к нему отца.

«Ура, пойдём запускать змея», – закричал про себя обрадованный Максим.

Через мгновение он уже сидел на крепких отцовских руках.

– Как твой день прошёл, малыш? – спросил тот сына, шероховатыми пальцами слегка потянув его за нос. – Не хулиганил тут без меня?

Мальчик замотал головой. Потом он начал махать руками, показывая вверх.

– И что это может значить? – удивился мужчина.

«Почему взрослые так медленно думают? Может, мозг со временем забивается всякой ерундой? Придётся идти, показывать,» – подумал сердито Максим, пытаясь слезть с рук отца.

– Тебе не хочется сидеть? Давай, походим.

Скинув с плеча сумку, мужчина присел на корточки и поставил мальчика на ноги.

– Куда мы пойдём? А?

Мальчик знал прекрасно, что в отличие от дедушки, с отцом можно было и побегать, и попрыгать.

Сперва он подошёл, качаясь на ногах, к визгливо лающему щенку. Тот замер, затем попятился назад, держа в зубах кость, и спрятался за коробкой.

«Я же не собирался забирать у тебя косточку, Бим. Только хотел поиграть… А ты удрал… Ладно, сиди там», – подумал мальчик.

И Максим пошёл дальше. Он так быстро перебирал своими маленькими ножками, что они нередко запутывались одна за одну, и мальчик вис на руках у отца, словно парашютист на стропах.

Когда они пришли к гаражу, Максим начал дёргать за нижний край створки двери, вопросительно глядя на отца:

«Вспомнил, пап?»

– Ах, да, я совсем забыл про змея… Пошли, посмотрим, как он там.

Отворив створку, которая казалась Максиму гигантской, отец щёлкнул выключателем – висящая на потолочной балке лампочка загорелась, осветив тусклым светом гараж.

По периметру стен здесь был целый склад различных вещей: деревянные ящики со всякими запчастями, какие-то мешки, стальная решётка для ограждения, старый большой бензобак от Зила и многое другое.

У мальчика разбегались глаза.

Ему хотелось всё посмотреть, потрогать, узнать, что и зачем.

Он уже намеревался покопаться в одном из ящиков, однако отец подхватил его подмышки и понёс дальше.

Сначала Максиму хотелось заплакать, как любому нормальному ребёнку, которого оттащили от коробки, набитой игрушками. Но, когда он увидел огромного, сделанного из газет и прутьев воздушного змея, слёзы сразу же куда-то исчезли.