Валентин Пампура - Миниатюры

– Нет! То есть да.

– У меня депрессия. Я ненавижу свою жизнь. Что и где я сделала не так?

– Ты всё сделала так.

– Мне сорок. У меня муж, которому наплевать на меня.

– Не наплевать.

– У меня сын, который вместо того, что бы подниматься по жизни, катиться вниз.

– Он поднимается, но по-своему.

– На что я потратила свою жизнь. Я могла бы быть счастлива. У меня всё могло бы пойти по-другому. Если б я только захотела. То всё могло бы быть по-другому. Господи, для чего я живу?

– Для нас.

– Почему ты всё время мне перечишь?

– Я не перечу.

– Нет перечишь.

– Нет, не перечу.

– Перечишь. Это мой сын, и я хочу сама решать его судьбу.

– Хорошо, пусть будет, как ты хочешь.

– Итак, он должен вернуться в школу.

– Он не может вернуться в школу.

– Почему?

– Его исключили за неуспеваемость.

– Когда?

– Две недели назад.

– А почему я ничего не знаю.

– Он не хотел тебя расстраивать.

– Мой милый мальчик. Ты должен пойти к директору и надавить на него.

– Я не могу.

– Почему?

– Мальчик уже отнёс документы в техникум. И… Его приняли. Он счастлив.

– Тайком от меня.

– Ну, дорогая, он же не хотел тебя расстраивать.

– Неужели ничего нельзя сделать?

– Можно, через четыре года успешного обучения, он приобретёт профессию. И поступит в институт по своей специальности.

– Как это здорово. А кем он будет?

– Инженером.

– Нет, он должен быть врачом.

– Но он пошёл по технической специальности.

– Нет. Ты опять перечишь мне. Он должен быть врачом.

– Но…

– Теперь я буду заниматься нашим ребёнком. Ты должен будешь убедить его забрать документы и отнести их в медицинский колледж.

– Это не возможно, он с детства мечтал быть конструктором.

Нет, милый ты не помнишь. Он всегда хотел стать врачом. Ещё с тех пор как к нам приходил доктор.

– Это тот, афроамериканец?

– А что тебя это так задевает? Ты что расист?!

– Нет, просто для медицинского у мальчика плохо с анатомией.

– Ну, уж нет. С анатомией у него всё в порядке. Сегодня он забыл в коридоре колоду порнографических карт.

– Это были мои карты.

– Что? Это твои карты?

– Видишь ли, мужчины моего возраста иногда делают это…

– Что, это?

– Играют в карты.

– А что выбрать для этого обычные карты было нельзя?

– Видишь ли, при обычных картах игра теряет некую остроту.

– А тебе, что не хватает остроты в наших отношениях.

– За время нашей жизни, отношения несколько притупились.

– Что?!

– И меня тянет, на, что то запретное.

– И на, что конкретно тебя уже потянуло?

– Так не на что.

– Ну, ка, колись.

– Я…

– Ну…

– Хорошо, я скажу. Не торопи меня. Помнишь, ту молодую берёзку в нашем парке?

– Какую?

– Ту, что имеет такую нежную, бархатистую кожу.

– Ты хотел сказать кору?

– Это очень грубо. Я иногда хожу в парк, когда совсем темно. И… – Ласкает табуретку.

– Что?

– Ласкаю её.

– И…

– Она отвечает мне взаимностью.

– Кто?

– Элиза.

– Элиза?

– Так я её называю.

– А как она тебя называет.

– Мой зелёный стручок.

– Это, сейчас был розыгрыш?

– Нет. Я люблю Элизу. Люблю, так как никогда не любил ни одну женщину.

– Ты больной. Ты понимаешь, что ты больной. Ты нафантазировал себе то, чего тебе не хватает в жизни. И наделил этой абстракцией бездушное дерево.

– Не говори так о ней. Ты совсем не знаешь её. Она чистая, и очень чувствительная.

– Ты вообще слышишь себя?! Что ты несёшь?! Ты только вдумайся в то, что ты несёшь?!

– Я ничего такого не сказал бы, если б ты не начала этот скандал с колледжем.

– Причём тут колледж? Ты здоровый, взрослый мужик, ходишь в парк и совокупляешься там с деревом!

– Не надо так.

– Лучше бы ты завёл себе нормальную бабу, по крайней мере, я бы это поняла. Но трахать дерево, это болезнь. Ты трахаешься со своей фантазией. Ты понимаешь это?!

– Это не так. А если так, то скажи мне. С какой фантазией трахаешься ты, во время нашего стандартного супружеского секса.

– Ну, уж не с деревом это точно.

– А с кем? Может со своим афроамериканцем?!

– Скотина. Подлая, низкая тварь. Извращенец, древесный маньяк, берёзовый Казанова, вот тебе, любитель древесной клубнички. – Берёт табуретку, и разбивает её. – Затемнение.

Пятая сцена.

Вечер. Они сидят. Он сколачивает табуретку. Она помогает.

– Какая луна.

– Как в первый вечер нашего свидания.

– Ты помнишь его?

– Да. Ты стояла на балконе и смотрела на луну.

– Нет, мы были на берегу озера. Оно было тёмным, и только тонкая лунная дорожка тянулась к нашим ногам.

– Ты путаешь. Это было на балконе. Я подошёл и обнял тебя.

– Да, нет, же. Это было на берегу озера. И ты боялся притронуться ко мне. Пока я сама не обняла тебя. Ты был такой телёнок. Всё приходилось делать самой.

– Никогда я не был телёнком. Ты меня хочешь обидеть.

– Ладно, не был. Иди ком не. – Обнимает его.

– Что ты меня всё время обижаешь?

– Ну, прости. Не буду. Вчера купила по платьицу девчонкам. Радости было, море.

– Да…

– Подумать только, с первого захода и сразу две внучки. Одна чёрненькая, другая беленькая.

– Моя парода.

– Что сразу твоя?

– А чья?

– Твоя, твоя. Ох…

– Что?

– Спину тянет, сегодня весь день. Протянуло наверно, где то.

– То крутишься днями как белка в колесе. Вот и хватает.

– А как не крутиться. Пока внучки тут были, надо было крутиться.

– Ну, теперь отдохнёшь.

– Да, до следующих выходных.

– Сколько у нас осталось времени?

– А сколько нам нужно?

– Смотря для чего?

– Для того, что бы понять.

– Иногда мне кажется достаточно мгновения, а иногда думаю, что не хватит и жизни.

– Сколько бы ни было всё будет наше.

– Главное не потерять.

– Всё равно утечёт.

– Если ты будешь так настроена, то утечёт.

– Я не настроена, просто я трезво смотрю на вещи.

– Надо надеяться на лучшее.

– Хватит меня учить. Достал своими нотациями. Зануда.

– Слова не скажу больше.

– Помолчи, лучше. – Молчат.

– Что молчишь? Язык заглотил? – Молчит. – Ну, молчи, себе, спокойнее будет. – Молчат. Он ковыряет в носу, потом вдруг замирает. – Что такое?

– Устал.

– Устал мой хороший. Но ничего иди сюда, отдохни. – Садиться рядом. – Как быстро летит время. Не успеешь оглянуться, а жизнь прошла. Как песок сквозь пальцы. И вот уже сидишь в пустоте, и слышишь только, как громко стучат часы. Кстати, почему я не слышу часов?!

– Потому, что у нас их нет.

– Как, нет?

– Так нет.

– Почему мы жили без часов?

– Потому, что времени, у нас было так много, что этот вопрос никогда не интересовал нас.

– А теперь он нас очень интересует.

– Да, теперь, когда его стало мало, мы хотим знать, сколько его ещё осталось.