Глеб Гурин - Темная сторона

Галина Ивановна представляла собой самую обычную сельскую бабу – бесформенная, как бочонок, с засаленными короткими крашенными в каштан волосами, кое-где выступающими из-под платка, и одетая в цветастый халат.

Виктория имела опыт общения с женщинами, подвергшимися насилию, поэтому села не напротив Галины, а рядом с ней на кровати, сделав вид, что всецело поддерживает её.

– Галина Ивановна, понимаю, что вам неприятно это вспоминать, но сейчас мне всё же придётся вас еще раз опросить для того, чтобы составить чёткую картину произошедшего и найти человека, который так поступил с вами.

Женщина просто молча кивнула, вытерев выступившую слезу носовым платком.

– Итак, когда это произошло?

– Да часа два назад. Пошла я в сад, мусор вынести, и там… – и без того дрожащий голос женщины надорвался, и она заплакала.

Виктория решила сделать паузу, легонько обняв женщину за плечо и выждала с минуту, пока та кое-как успокоилась.

– Вы знаете того, кто это сделал?

– Нет. Их было трое.

– И вы не рассмотрели лиц нападавших?

– На них были… – женщина запнулась, вертя руками вокруг головы, видимо показывая что-то Виктории, не в состоянии сразу найти нужного слова, – маски, да.

– Вы не помните, какие именно маски были?

Галина отрицательно помотала головой.

– Уродливые какие-то страшилища. Бледные, зелёные, не помню… Меня когда-то внуки такими пугали.

– Вы говорите, их было трое. А откуда они взялись там? Может, вы запомнили какие-то детали одежды, которые видели на ком-то?

– Да в чёрном они были. Не так, чтобы все в одинаковом. Но одежда была тёмной. А выскочили они из кустов. Я в последний момент их увидела. Перепугалась, когда поняла, что на меня бегут, ведро упустила из рук, и тут…

Не в состоянии продолжать, она вновь расплакалась. И на этот раз Виктория терпеливо дождалась, пока женщина успокоится.

– Галина Ивановна, я понимаю, что вам неприятно об этом рассказывать, поэтому мы можем пропустить это, и вы сейчас сядете и напишете обо всём, что произошло. Единственное, о чём вас прошу – не упускайте малейших подробностей. Бывает так, что любая мелочь может потом иметь большое значение в поимке преступника.

Женщина с некоторое время подумала, а затем просто молча взяла из рук следовательницы ручку, лист бумаги и, сев за стол, начала писать. Несколько раз она останавливалась, тихо всхлипывая и вытирая выступающие на глазах слёзы. Но, наконец, спустя минут десять Галина закончила и передала лист обратно Виктории.

Та взяла его и стала вдумчиво читать. Временами глаза её удивлённо расширялись от прочитанного, и следователь кидала беглые взгляды на жертву.

Как оказалось, женщину насиловали неестественным способом – никто из насильников не вступал с ней в прямой половой контакт. Орудиями насилия выступали бутылки из-под спиртного.

– А где осталось то… ну, те бутылки? – запинаясь, спросила Виктория.

– Всё там, где и было, – всхлипнула Галина.

– Вы ранены? Вам нужна медицинская помощь?

Женщина ничего не ответила ей, вместо того закрыв лицо ладонями и заплакав.

– Да что ты её терроризируешь?! – вмешался в разговор Пётр Илларионович, – Стыдно ей признаться в таком, что тут не понятно? Хватает и так уже, что все соседи знают!

– Нет, я понимаю, – твёрдо ответила ему следователь, – но если мы будем знать всё, то нам легче будет найти напавших на вашу жену.

– А-ай, – в сердцах махнул рукой мужчина, – да кто его будет искать, ты что ли?! Да и что вы с ними сделаете, если найдёте? Посадите и всё? Толку нам с того?!

– А что вы предлагаете с ними сделать?

– Я предлагаю повесить их на орехе у меня за забором! Думаю, это единственный способ смыть позор, в котором мы все оказались!

Мужчина разошелся не на шутку, и Виктория не видела смысла с ним спорить. Пётр Илларионович прожил всю жизнь в селе и придерживался законов села, где, делая что-либо, каждый думает «А что скажут люди?» Было видно, что мужчина гораздо больше переживает о том, что о нём будут думать и говорить односельчане, чем издевательства и унижения, которым подверглась его жена.

Еще довольно долгое время после того, как Виктория зашла в дом, на крыльце царило зловещее молчание. Василий курил одну за одной, кидая вокруг злобные взгляды и хрустя костяшками пальцев. В виду его нервозности никто не решался проронить и слова.

Парни-патрульные о чём-то перешептывались между собой. Было видно, что им нахождение во дворе Корнийчуков уже порядком поднадоело. Бабки на лавочке, как всегда, обсуждали наиболее животрепещущие темы. Начали с изнасилования Гали, потом переключились на новости села, в заключении так же легко перешли на политику.

Дети гоняли по двору на толокарах и самокатах. Одну из девочек привлёк сидящий на цепи алабай, и она, вооружившись большим надувным молотком, принялась изучать его реакцию, которая оказалась вполне ожидаемой. Как только молоток коснулся головы пса, тот вскочил и громко рыча, вцепился в него зубами. Молоток лопнул, и с несколько секунд осознававшая это прискорбное событие девочка разразилась громкими рыданиями.

Как оказалось, это была дочка Тараса и Лены, и родители, очнувшись от своих мыслей, поспешили к ней. Мать тут же взяла ребёнка на руки и стала утешать. Отец схватил попавшееся под руку полено и замахнулся на собаку, громко выматерив её.

– Пошли, наверное, обойдём соседей, – сказал Паша Антону, – тут нам всё равно ловить нечего.

В это время по улице проехал автомобиль. Забор, опоясывающий дом Корнийчуков, был достаточно высоким, но к тому времени любопытные дети открыли калитку и стояли в проходе, провожая машину удивлёнными взглядами.

И Паша, и Антон имели родственников в селе, а потому знали, что ничего не вызывает у местных большего интереса, чем проезжающая мимо двора машина или проходящий человек. Но это был совершенно другой случай.

Парни и сами прикипели удивлёнными взглядами к проёму открытой калитки, увидев, какой автомобиль проехал мимо.

Как и большинство мужчин, Паша и Антон неплохо разбирались в машинах, но их познаний не хватало, чтобы идентифицировать данный экземпляр. Впрочем, логика чётко подсказывала обоим, что встретить такое в забитой глуши, было чем-то из области фантастики. Всё равно, что мимо пролетела бы летающая тарелка.

– Ого! Кто это у вас на таких тачках разъезжает? – спросил Антон у Корнийчуков.

– Да это блядь тут одна, по соседству жила, – рявкнул Василий, – в город подалась, выцепила себе там богатенького лоха, ноги расставила, и теперь он её на тачке к мамке возит. Правда не могу понять, на кой хер он такое старьё берет, если сам при бабле.

Никто из окружающих не стал его поправлять, брат и жены только одобрительно заулыбались. Паша кивнул Антону в сторону калитки, и парни вышли на улицу.