Александр Бабин - Лаборатория 0005

– Операция под грифом совершенно секретно, кроме нас с вами и товарищей из Москвы о ней никто не должен знать. С начальником лагеря обговорили некоторые вопросы, пообещал дать в помощь инженера по обслуживанию технических средств, пришлось приврать, якобы нашей лаборатории центр поручил усовершенствовать систему безопасности на его объекте. Я уже присмотрел для работы одну из рамок она в двух шагах с камерой, где содержат подопечных. Чуть не сошло с языка назвать зэков особями, у самого произошла профессиональная деградация, вот что значит заниматься наукой по управлению сознанием человека! Руководства института нам выделила дополнительный транспорт, вы поедете на нем, а я с товарищами на нашей машине. Пропишем в рамку программу и сразу вернемся в лабораторию, здесь никто не помешает наблюдать за особями, вот сейчас я назвал их точным словом. У вас товарищи есть что дополнить, – смотря на москвичей.

Котов вызвался ответить:

– Хотелось уточнить, сознание заключенных, через какое время приобретет нужные нам формы? В центре от нас ждут результата.

– Трудно ответить. На людях программу не обкатывали, на экране монитора видна вся матрица человека, возможно, потребуется дополнительная корректировка. А вы что не шевелитесь, время не резиновое, – повысив голос на своих подчиненных.

Гиг подошел к компьютеру и скачал программу на смартфон, покопался в настройках и решительно доложил:

– Все в порядке, можем ехать…

Гиг идя к машине, Максу прошептал:

– Вернемся в лабораторию, оценим, как рамка сработала на москвичей с шефом, интересно, что у них на уме. И мне не нравится спешка с политическими, душком попахивает.

– В чем проблема по дороге в машине посмотрим, что время терять.

– Опасно, в салоне видеокамеры понатыканы. У фээсбэшников такие дела быстро делаются. А в лаборатории и стены помогают.

– Ох, ты и перестраховщик или опять интуиция подсказывает?! – посмеялся Макс.

– И опыт сын ошибок трудных и гений парадоксов друг. Пушкин пророческие строчки написал лично для меня, чтобы я не доверял никому. Учиться надо на чужих ошибках. А поэт знал, о чем пишет на то он и гений, слыл свободным человеком не нам чета, прислуживаем фээсбэшникам, заглядывая им в рот.

– Контракт закончится, на себя будем пахать, денег заработаем два мешка!

– Мечтать не вредно, все молчим, видишь, водитель стекло открыл…

По приезду в заброшенный город начальник лагеря встретил гостей в своем кабинете:

– Дмитрий Сергеевич я инженера предупредил, дежурный ваших сотрудников к нему проводит, – и нажал кнопку на пульте. – Товарищи, а у вас какие планы на сегодня, – обратился к москвичам.

– Дела проверяющих наблюдать, вынюхивать, высматривать, – вызвался Котов, пытаясь выглядеть простаком. – Вчера послушались вашего совета, отложили беседу с заключенными. И думаю, правильно поступили, вы человек опытный, знаете изнутри психологию зэков, добиться от них правды трудная задача.

– А что конкретно вы хотели от них узнать, если это не секрет, извините за назойливость. Чем они вас так заинтересовали?

В это время в кабинет зашел прапорщик.

– Товарищ полковник разрешите.

– Проводите молодых людей до кабинета инженера, – приказал он ему, затем продолжил разговор: – Я бы на вашем месте, с политическими лучше на воле поработал. На свободе человек ведет себя раскованно, в лагере за лишнее слово приходится держать ответ.

– Наверно так и поступим. Политические народ особый молчат как партизаны, слово не вытянешь, Владимир Иванович твое мнение! – обратился к коллеге, как тот не сводил взгляда с монитора, где Гиг с Максом и инженером перемещались с одного экрана на другой, останавливаясь у технических устройств.

– Это что у вас спортивная площадка? – Ильин бросил взгляд на начальника лагеря, отвлекая его внимание. В это время Гиг с Максом остановились у рамки рядом с камерой под номером тридцать два. Гиг держа в одной руке смартфон, большим пальцем быстро водил им по экрану.

– Прогулочное место. Зэки под настроения играют в футбол. В лагере жизнь однообразная, хотя человек ко всему привыкает. Я уже как десять лет не был в отпуске, жена на развод подала и правильно сделала. Какая женщина будет жить с таким нерадивым мужиком. Моя должность не позволяет отлучаться из лагеря, а близким людям въезд в закрытую зону запрещен. Срок службы подходит к концу, уйду в отставку снова женюсь я еще мужик ой-ой, на медведя ходил, завалил его одним выстрелом, – похвастался.

– Да жизнь в лагере не сахар, – посочувствовал ему Котов. – Дмитрий Сергеевич, а ваши ребята быстро справились с поставленной задачей, – показав рукой на монитор, где Макс и Гиг шли по коридору в направлении кабинета начальника лагеря…

– Разрешите, – сказал Гиг, войдя первым в кабинет.

– Входите, – ответил Рогальский. – Вы довольны инженером все показал, все рассказал, говорите не стесняйтесь, – не переставая говорить хвастливо.

– Все что нам было нужно, показал. Проанализируем систему защиты лагеря, подумаем, как ее улучшить, – ответил Гиг. – Дмитрий Сергеевич, мы вас в машине подождем, лагерь действует на нас угнетающе, – кивнув ему, дав понять, программу успешно прописали в рамку.

– А я вам что говорил! – воскликнул Рогальский в адрес гостей. – Ребята час побыли в зоне, а их психика сдала. Для человека смена обстановки нужна как воздух. Выходные поеду на рыбалку, не желаете со мной порыбачить, – адресовав слова москвичам. – Оставайтесь, что вам мотаться из института туда и сюда, угощу шашлыком из балыка нельмы. Вкуснота! Побывали в Сибири и не порыбачить это же грех!

– Спасибо за приглашение рады остаться, но у нас вечером линия с центром. Отчет о работе никто не отменял, – снова за всех ответил Котов.

– Понимаю служба. Но если еще откажите со мной отобедать обижусь, пойдемте в комнату отдыха, она у меня вместо бара и вы молодые ребята перекусите, – встав с кресла.

Соловьев поднял перед собой руку и стал смотреть на свои фирменные часы:

– Анатолий Юрьевич зэков, когда выводят на прогулку до обеда или после меня интересуют люди из тридцать второй?

– В шесть часов вечера. У нас с этим строго ни минутой позже.

– И надолго выводят?

– На два часа. А почему вас заинтересовала прогулка этих двух зэков?

– Подумал, свой срок наказания отбыли, может какая поблажка им полагается. Целый день в камере без свежего воздуха. Тяжеловато для организма, вы правы жизнь в зоне не сахар.

Рогальский, как-то хитро посмотрел на Соловьева, потом на москвичей, уловив на их лицах напряжение:

– Сами виноваты не надо было нарушать закон. К любому зэку подойди и спроси, за что срок мотаешь, и каждый ответит ни за что. Психология! – и тоже посмотрел на свои ручные часы. – Пойдемте, обед стынет…