Олег Раин - ЗБ

Все это вихрем прокрутилось в голове, оставив хаос и руины. Прямо какой-то дурной торнадо. Проще было соврать, да только врать мне не хотелось.

– Не знаю, – я вздохнула. – Просто мне сейчас очень паскудно. Последние друзья разъехались, остальные перебежали к Альбинке. Ты же видишь, как она всеми крутит.

– Я поняла, можешь не продолжать, – Лиза неожиданно взяла меня за руку – и одним этим движением привела мои мысли в порядок. А главное – все мои рассуждения о дружбе-недружбе разом отодвинулись в далекое далеко. Лиза была здесь рядом, и ее присутствие срабатывало лучше любого успокоительного.

– Интересно, где наши забияки? По идее, уже должны быть здесь, – я осторожно высвободила руку, кивнула в сторону окна. – Смотри, эти двое по-прежнему там, а остальных не видно.

– Мне кажется, они и не дойдут сюда.

Я молчала, пытаясь осмыслить сказанное. Затем снова приблизилась к окну. Подняв головы, Янка с Галка уставились в нашу сторону. Они тоже выглядели озадаченными. По всем прикидкам свора Альбинки давно должна была добраться до нас, однако мы их даже не слышали. А ведь шум голосов и шаги в пустующем ЗБ разносятся довольно далеко.

Память скребнуло воспоминание о тех шестерых пропавших подростках. В самом деле, что стоило ЗБ повторить тот случай? Бэмс! – и еще одна коллективная утрата. Только на этот раз при свидетелях, да еще и виновниц потенциальных не надо искать – готовенькие имеются. У-у, да родители пропавших такую бучу поднимут, такой гвалт устроят! И снова ломанутся в ЗБ журналисты да поисковики. А после и вердикт суровый примут – где-нибудь на уровне Кремля: старое здание обложат взрывчаткой, и уже через месяц здесь будет пустырь, на котором начнут возводить очередную громадину торгового центра.

Не-ет! Этого я решительно не хотела. К черту торговые центры, к черту журналистов! Пусть ЗБ остается мрачным реликтом – этаким музеем под открытым небом, и не надо новых жертв…

Я высунулась из окна по пояс, повертела головой. Правое крыло здания пустовало, на карнизах и крыше тоже никто не маячил, а вот в окнах левого более дальнего крыла промелькнули чьи-то тени. Я прищурилась. Точно! Уж грузную Соньку трудно было с кем-нибудь спутать. Значит, наши преследовательницы зашли в ЗБ здесь, стали подниматься по мраморной лестнице и очутились совершенно в ином крыле. Круто!

Сердце восторженно ворохнулось в груди. Я даже не удержалась и любовно погладила каменный карниз. ЗБ снова нам помогало!

– Пошли! – я ухватила Лизу за руку, потянула на выход.

– Куда?

– Их перебросило, понимаешь? Я видела Альбинку – в гастроотделении – бродит там вместе со своими пристяжными, шагов за двести отсюда.

– Вот это да!

– Второй перенос! За один-единственный день! Да плюс море, карниз, музыка. Значит, уже пять раз! – я ничего не поясняла, но Лиза согласно кивала. Мы весело мчались вниз по лестнице. Пять чудесных явления за столь короткий период – это хоть кому вскружит голову. Но главное – нам не стоило здесь задерживаться. Есть такая пословица: хорошего по-маленьку. Выиграл в карты раз, не садись играть во второй – обязательно проиграешь. А хуже того – не повезет уже никогда. Фортуна – дама капризная, и мы свой лимит на сегодня исчерпали.

– Пока эти курочки шарашатся по коридорам да глаза протирают, успеем спокойно выбраться.

– Но там же эти стоят…

– Нормалек! С этими как-нибудь договоримся.

Проскользнув мимо камер, мы вылезли наружу через пролом в стене, спрыгнули на битые кирпичи.

Увидев нас, Галя с Янкой попятились.

– Не дергайтесь, вояки, бить не будем! – успокоила я, делая несколько шагов в их направлении. – Будем разговаривать.

– О чем нам с вами разговаривать?

– Да уж найдем тему. Хотя с тобой, Галочка, нам, действительно, толковать не о чем. Ты ведь у нас так – ни рыба, ни мясо, и впрямь – галочка, почеркушка в блокнотике. А если точнее – девочка на побегушках, точно? А вот Хавронину я бы хотела спросить, – я снова сделала осторожный шажочек. – Мы ведь дружили с тобой, правда, Яночка? Вспомни-ка!

– Чего вспоминать-то?

– Еще пару лет назад вместе по улицам гуляли, чебуреки в кафе трескали. Я, ты, Стаська с Катюхой. Еще и Надя с Маринкой рядом сидели. Ну, скажи: плохо нам было? Или кто-то тебя обижал?

– Чего ты нам мозги крутишь! – попробовала вмешаться Галка, но я показала ей кулак.

– Помолчи, а? Или мало тебе крапивки? Так я добавить могу, – завтра в школу в волдырях приползешь. А может, вообще не сумеешь дойти.

– Ты догони сперва! – дерзко огрызнулась Галка.

– Я и догонять не буду. Вон камушек подниму и прицелюсь как следует, – пригрозила я. – Поэтому завяжи ротик шнурочками. На три узелка.

Галка ошарашено замолчала. Можно было продолжать разговор.

– А вот тебя, Ян, действительно, хотелось бы понять. Эти ладно – обычные рабыни, поманили – и легли под Альбинку. Тебе-то чего не хватало? Кто тебя предавал или отталкивал? Вспомни, сколько Стаська тебе помогала…

– И где она теперь? Стаська твоя? – Яна Хавронина тоже хорохорилась, хотя видно было, что девчонка напугана. И глазки у нее заметались туда-сюда – точно искали, за какую спасительную соломинку ухватиться.

– Стаська уехала не по своей воле, ты знаешь. Лучше вспомни, как парни тебя Хавроньей пытались дразнить? Кто им мозги вправил? Может, Альбинка? Или Сонечка ваша всесильная?

– Не больно-то они и дразнились.

– Дразнились-дразнились, я-то хорошо помню. И Галка вон помнит, потому что тоже хихикала. А я с Карасем поговорила, Олега по двору пендалями погоняла – и перестали.

– И че? Всю жизнь тебе руки целовать?

– Зачем? Ты человеком оставайся, Яночка. Ты ведь хорошей была, рисовала круче всех, танцевала. Еще и музыкой мы обменивались – забыла уже?

Янка покраснела, про музыку она, конечно, помнила. Потому что вместе с Катюхой занималась по классу фортепиано. Мы и на концертах у нее были – в качестве группы поддержки, и по инету мотались – скачивали оздоровительную музыку для матери ее лежащей в больнице. Для Янки диски нарезали – с панфлейтой, скрипичными концертами, с органом. Янка музыку обожала – после школы собиралась продолжать музыкальное образование. Да чего там! – в те времена она и впрямь была совершенно иной – доброжелательной, спокойной, улыбчивой. Честно сказать, именно ее предательство более всего вышибло меня из колеи.

– Так что, Ян? Друг познается в беде, а подруга в биде? Лучше быть на материке, чем на острове?

– Причем тут остров? – Яна опустила голову, да и плечи у нее как-то опали. Злость моя разом пошла на убыль. Если стыдно, значит, не все еще потеряно – живой человек, не умер.

– Ладно, Ян, живи, как знаешь. На тебя, – я нарочно выделила это «тебя», бросив уничижающий взгляд на Галку. – На тебя я зла не держу. Только и ты постарайся – не растеряй последнее.