Валерий Сигитов - Хроники линейной бригады

– Ты что ли стал ярый философ? Док, надо научить Боярина делать массаж сердца и держать амбушку в руках. На Аляске есть мирные жители, которые обучены пользованию даже дефибриллятором. Живут там, куда Скорой не добраться. Если поблизости внезапная смерть, эти добровольцы на собаках приезжают и реанимируют, попутно приобщая местных к массажу сердца и искусственному дыханию.

– Мы не на Аляске! Меня учить бессмысленно, я сижу в машине, чтобы ее не угнали! – Боярин возвращается к разговору об умершем. – Журналистика спокон веков продажная. Иначе она существовать не может. Древнее – проституция, продажнее – журналистика. Чтобы стать успешным журналистом, никакая эрудиция не нужна. Бумагомаратели кормятся от желтых новостей и жареных слухов. Раньше журналисты были как санитары общества, теперь врут по велению души. Журналистика самая мерзкая из профессий… ну, после коммерсов, наверное, с их просрочкой и кидаловом. Вот, допустим, сбили человека на переходе и, давай, журналист-правдоруб статейку писать. А тут раз и звонок откель надо. Мол, не так всё было в действительности! Сам пешеход под колёса прыгнул! Кто из журналистов хоть слово об этом скажет? Хвосты поджав подождут, что им прикажут говорить. И где аналитика, расследования? Журнализды, блин! И аналогично нужному мнению будет описано происшествие в печати.

– Журналюг, считаешь, скупили? Но если они повально продажны, почему их иногда убивают? Журналист порой оказывается единственным, кто восстанавливает честное имя человека, – не соглашается Женя. – Ты видно недостаточно пожил в мире, где бабки решают многое. За убийство некоторые условно получают, после того, как за них вступаются кто надо. Большинство средств информации публикует заказные материалы. Некоторые массмедиа придерживается определенных правил, а вот на телевидении этого практически нет. Наша огромная область не имеет других телеканалов. Немного принципиальных людей. Продан или покупается почти любой. Сомневаюсь, что журналисты могут быть с совершенно чистыми руками. Смотрите чьи деньги они отрабатывают! Журналистика такая же отрасль, как транспорт.

– Нажимаем кнопку сброса. Умирать легче, чем оживать! Можно сказать, что в нашем случае реанимация проводилась по этическим соображениям. Когда над тобой куча родни, попробуй сказать, что пациент умер еще до твоего приезда.

– Каждый пытается сделать свою работу как можно лучше. И даже при этом результат не всегда положительный… такова жизнь! Искусство оживления мы покажем в следующий раз, сегодня было только ремесло.

10.02.

Включилась рация:

– Вторая… На связь! Вы свободны? Вызов рядом! В гараже Локомотивного у водителя автобуса травма.

Сворачиваем к огромным воротам из ржавых металлических листов, въезжаем на территорию автопарка. Возле длинного автобуса суетится небольшая группа людей. На земле лежит парень и со стоном держится за окровавленное бедро. Очевидцы рассказывают:

– Работягу придавило бампером во время ремонта. Автобус самопроизвольно начал движение и наехал на водителя. Сейчас жалуется на боль в ноге!

– Много где водители сами чинят машины, начальники экономят на автослесарях.

– Жестка техника безопасности! Ничего не забывай и не торопись… Зафиксировав место перелома, оторожно укладываем его на носилки, которые шоферы затем вносят в салон Скорой. Кровяное давление у травмированного держит норму. Боярин на главной дороге включает проблесковый маячок с сиреной. Машина, набирая скорость, устремляется к городской больнице. Вскоре состояние парня заметно ухудшается. Меняем маршрут движения, сворачиваем в сторону медсанчасти, которая находится практически рядом. Фельдшер вводит пациенту сосудистые стимуляторы, однако артериальное давление продолжает медленно снижаться. Боярин увеличивает скорость, чертыхаясь на перекрестках. Наконец показался въезд в больничный городок. Водитель с Женей торопливо заносят носилки с больным в приемный покой. За столом скучает дежурный травматолог. Мятый колпак неряшливо сполз на его затылок. Доктор явно находится в плохом расположении духа. Он сопит, сердито оглядывая больного, берет сопроводиловку, читает диагноз и наконец раздраженно цедит:

– Отлично… теперь линейщики будут тащить к нам все подряд под видом обморочного состояния! Вот зачем ты его привез сюда? Чтобы взбодрить наш приемник? Не знаешь, что в городе есть специализированное хирургическое отделение? У мужика может быть закрытая травма живота! Везите в хирургию, мы – травматология. Забирай его. А на тебя буду писать жалобу… Ты же и будешь в ответе! Вплотную подхожу к траматологу и сдерживаясь шепчу в его лицо:

– Действительно легче будет, что другой окажется виноватым, если больной загнется? Не тебе дано меня поправлять! Боишься травмы живота, тогда ты не врач, а – писарь! Пиши отказ, парня заберу, но потом буду писать не объяснительную… Ты докладную настрочишь, а я заявление о неоказании помощи в прокуратуру! Да, между прочим, не забудь в своем отказе отметить, что считаешь больного транспортабельным.

Дежурант бледнеет. Короткая пауза:

– Черт с тобой, оставляй…

Медсестра приемного отделения растерянно умоляет: – Доктора, что вы… зачем? Больные услышат!

Резко повернувшись, выхожу из приемника. Знакомый анестезиолог Карпин встречается мне у выхода:

– Ого! Даже медики с медиками собачатся… Дело одно, а служим по-разному. Знаю, работал я и на Скорой, и в стационаре с Дэфом бегал на умирашку… Все линейные бригады были в схожей ситуации. Метр до шлагбаума – Скорая попала! Больной повис в прыжке на ограде, свесившись по ту сторону официальной границы стационара, и попал уже врач приёмного отделения. А как доказать или проверить, кого или что привезла линейная бригада? Порог приемника и есть граница? Не всё так просто! Иногда врач привезет в приемник уже одубевшего человека, а выдает это за клиническую смерть человека, который только что дышал. Здесь косяк скориков! Когда линейная довезла-таки свежеврезающего пациента, проблема – дежурного отделения. На меня тоже наезжали, кое как отмазывался!

– Непростое дело начинается в реальной жизни, когда за смерть больного никто отвечать не хочет. Всегда начинается ругань. Тут другое дело… дежурный врач стоит и глазками моргает! В истерике, ничего не предприняв, дерьмо выплёскивает на нас!

– Знатный подлизун, кивающий абсолютно на каждое слово начальства! Наши службы не в ладах друг с другом, хотя нам в этом свинарнике, именуемом здравоохранением, надо дружить, потому как больше и не с кем! Не секрет, приятель, что есть люди, которые таким образом решают свои проблемы. Они не хотят портить себе статистику смертности, а мы, рядовые врачи, крайние… Попрощавшись с Карпиным сажусь в машину. Евгений пытается зарядить меня позитивом: