Нина Юшкова - Сквозь гранит. Роман. Повести

– Бабушка! Я уезжаю! Скажи мне что-нибудь!

– Ну, так ты скажи Ивану чтобы не пил. Скажи ему! Ведь он такой умный, красивый. ( Иван?! Красивый ?!) Пробросаешься. Мужик один не засидится. А ты будешь разведёнка с ребёнком. Вот ведь в училище не нашла себе мужа. Офицеры, они такие, в любовницы возьмут, а ни за что не женятся. Ну, живи любовницей, может, и уведёшь какого-нибудь, женишь на себе. (Опять мне вспоминается одна из бабушкиных премудростей: никогда не прогоняй плохого поклонника, плохой поклонник приведёт хорошего).

– Бабушка, какое училище! Я уволилась, в Питер уезжаю!

– Ну, так ты скажи Ивану чтоб не пил.

– Скажу.

Так и не поняла я тогда, что же пыталась сказать мне бабушка. Не услышала. Да и есть ли вообще какой-то секрет, можно его словом-то сказать?

Под действием димедрола, коего я в детстве проглотила несметное количество, комната моя начинала расплываться, а сверху, откуда-то сквозь потолок начинали валиться огромные кубы. Они падали с разной скоростью, проходили сквозь пол, а сверху, им на смену, валились новые. Каким-то образом они не трогали мою кровать, и я на этой кровати как будто зависала посреди этой пелены из кубов. И тут открывалась дверь, и с градусником или с лекарством входила бабушка. Кубы не трогали её тоже, и она наклонялась над моей кроватью, брала меня за руку, что-то спрашивала, трогала мне лоб, и пока она была рядом, я понимала, что я не одна, что посреди этой страшноватой зыби есть один оплот реальности, тверди, – это моя бабушка, и пока кубы не трогают её, они не тронут и меня.

Разумеется, я не могу описать бабушкину жизнь, опираясь только на свои впечатления, ибо я появилась в бабушкиной жизни только на последней её трети. Да к тому же, даже признав субъективность своих воспоминаний, всё же хочу внести некоторую если не объективность, то хотя бы разноголосицу. Так вот, моя тётя мне рассказывала, что у них в классе произошёл страшный случай. Её одноклассники, друзья, готовились к соревнованию на рапирах, и почему-то одна рапира оказалась без наконечника. Мальчишки баловались, во время боя несколько раз менялись оружием, потом сняли маски. И вдруг один из парней, случайно, попал обнажённым концом рапиры в нос другому. Удар был сильным, и рапира, пробив носовые перегородки, дошла до мозга. Мальчик умер. Сказать, что все были в шоке – это не сказать ничего. Митька (тот, который убил своего друга) хотел покончить жизнь самоубийством. И они всем классом по очереди дежурили рядом с ним, чтобы не дать ему это сделать. Вот какой это был класс! Директриса хотела исключить Митьку из школы и вообще, чтобы его посадили в тюрьму. Бабушка ходила к директрисе и убеждала её дать мальчику доучиться, ведь уголовного дела заводить не стали, было ясно, что это несчастный случай. Но директриса хотела устроить показательный процесс. Тогда бабушка пошла к матери убитого мальчика и спросила её, хочет ли она, чтобы Митьку исключили из школы? А мама убитого Митькиного друга сказала, что Геру не вернёшь, что она понимает, что и Гера мог случайно ударить Митю, и она не хочет мстить, не хочет ломать мальчику жизнь. Тогда бабушка опять пошла к директрисе и опять, и ходила столько раз, сколько потребовалось, чтобы убедить директрису оставить Митьку в школе. Это был выпускной класс. И все ребята приходили к Митьке домой и заставляли его делать уроки, готовиться к сдаче экзаменов и к поступлению в вуз. И моя тётя приходила, и они вместе учили физику и математику, поскольку она решила в тайне от бабушки, которая хотела, чтобы тётя поступала на филфак, поступить на мехмат. А моя тётя любила этого Геру, это была её первая любовь. Герка был отличник, повеса, предводитель всего класса, неслух, и директриса его ненавидела. Тётя говорит, если бы это Гера убил Митю, то директриса точно бы его сгноила, её бы не убедило ничего. И вот, тётя приходила к Мите, убийце своего любимого, и заставляла его учиться, и следила, чтобы он над собой ничего не сделал. Потом они сдавали экзамены в университет. Тётя сдавала тайно, чтобы бабушка ничего не узнала. А Мите не хватило одного балла для поступления. Было одно место и несколько претендентов с одинаковым количеством баллов. И бабушка пошла к ректору и сказала, что этого мальчика надо обязательно принять, что тут он будет на глазах, что многие его одноклассники тоже поступили в университет и будут рядом, что если его сейчас не принять, то мальчишка пропадёт. И убедила ректора.

Когда бабушка обнаружила, что тётя сдаёт экзамены на мехмат, она пришла в ужас. «Она ходила и твердила и мне и всем преподавателям, что я дура и учиться на мехмате не смогу. Она хотела держать меня рядом, под своим крылом, она уже со всеми в приёмной комиссии договорилась, а я не пошла сдавать. Я специально не пошла на филфак, иначе она бы меня удушила своей опекой. Мне хотелось быть от неё подальше, и я выбрала факультет, где наша семья не засветилось, и где у неё почти не было знакомых. Так она успела-таки подсуетиться и предупредить профессора Левковского, он у нас принимал последний экзамен, что я её дочь. И вот, я уже сдала, а он и говорит: «Зря ваша мама вас подстраховывает, у вас прекрасная подготовка». Я чуть не умерла со стыда. Представляешь, какой кошмар ждал бы меня на филфаке?! (Бабушка, бабушка! Тебя уже нет, а твоё имя до сих пор открывает для меня двери домов и учреждений .) А перед распределением она обила все пороги, чтобы оставить меня в городе, а я уехала в интернат в Соликамском районе, куда надо было добираться больше суток, от Соликамска автобусом, который не каждый день ходил, чтобы мама меня не достала. И что бы я сейчас из себя представляла с этим филфаком? Я счастлива, что я туда не пошла. Сейчас у меня хорошая работа, а что такое филолог? Неконкретно…

…Мне кажется, что я и замуж-то вышла, чтобы уехать в Ленинград, подальше от мамы. А потом она стала меня мучить своими письмами! Она в каждом письме мне писала: «Ты завидуешь Аське». Я очень любила твою мать, я всё детство её за руку водила, но я абсолютно не понимала, почему я должна ей завидовать?! А мама меня просто долбала, в каждом письме, в каждом письме! Я жила в Ленинграде, у меня была хорошая работа, зарплата больше, чем у твоей матери, много друзей, семья, ну почему я должна была завидовать?! Зачем она это делала? Я чуть не возненавидела свою сестру! Наконец, я не выдержала и написала Аське письмо и спросила, почему я должна ей завидовать, а она, похоже, и не подозревала ни о чём. Ну, она, видимо, устроила матери разнос, потому, что это сумасшествие прекратилось, а мне она написала, что это я должна тебе завидовать, у меня ребёнок больной, зарплата маленькая, в общем, матери не удалось нас поссорить. С тех пор я ненавижу зависть. Самое отвратительное качество в людях – это зависть. И предательство. Когда отец уходил, мама меня спросила, с кем я хочу остаться, а я очень любила отца, обожала. Твоя мать была «мамина», да она и маленькая была, не понимала ничего, а я всё понимала, но я знала, что если я скажу: «с отцом», это будет предательство. И я осталась с мамой. У отца была новая семья, а я не могла предать мать».