Ив Соколофф - Где-то рядом. Всегда

– Я… Я люблю тебя.

– Я знаю, – ее губы дрогнули в какой-то горькой полуулыбке. – Иначе, наверное, ты бы сюда не прошел. – Она немного помолчала, а потом тихо добавила: – И, знаешь, я тоже тебя люблю. И всегда любила.

Вал окончательно смешался и молча уставился на свои руки. В его душе был полнейший сумбур. Но это вдруг стало как-то неважно, потому что где-то глубоко в душе сладко затрепетало: «Любит, любит!»

– А ведь, наверное, должна бы ненавидеть, – очень серьезно продолжала Маша. – Ты же бросил меня ни с того ни с сего, когда я больше всего нуждалась в твоей поддержке, а не в эгоистичном нытье влюбленного мальчишки! Мама… – ее голос дрогнул, – мама тогда совсем с ума сошла с этой ее сектой, пропадала там днями и ночами, ничего больше не хотела знать. Отчим страшно переживал, стал приходить домой пьяный, они страшно ругались. Я чувствовала себя ужасно, а ты… Ты просто исчез!

Неужели все было именно так?! Ведь Валу казалось, что его просто не воспринимают всерьез: они даже ни разу не поцеловались! А что за любовь без нежностей, объятий и поцелуев? И теперь ему хотелось кричать, кричать от обиды, что все так несправедливо и глупо получилось. Он взял ее руки в свои, нежно сжал ее теплые ладошки: ему так хотелось сказать ей что-нибудь хорошее, утешить, чтобы навсегда высохли эти блестящие слезинки в ее милых глазах, чтобы она наконец улыбнулась – ведь он раньше толком не видел, как она улыбается.

Какой-то странный звук привлек их внимание: как будто кто-то там, снаружи на крыльце, осторожно пробует входную дверь на прочность. Маша вздрогнула, Вал почувствовал, как напряглись в его руках ее ладони. Дверные доски заскрипели: снаружи что-то мягкое и тяжелое навалилось на неподатливое дерево.

Маша мягко высвободилась и произнесла свистящим шепотом:

– Т-с-с! Ничего не бойся! – и затушила лампу.

Они остались в кромешной тьме. Скоро глаза понемногу привыкли, контуры предметов постепенно проступали из темноты. Внезапно стало светлей: луна вышла из облаков, и теперь заглядывала в среднее окошко, прямо в щелку между неплотно задернутыми шторами. Было очень тихо, потом за окном пронесся порыв ледяного ветра, жалобно скрипнул, повернувшись, флюгер, и стало слышно, как кто-то тяжело и мягко спускается с крыльца. Затем тихие шаги послышались во дворе: они огибали дом. Ближе, еще ближе. Вот уже шуршит растущая под окном трава, и вдруг в комнате потемнело: незваный гость пытался заглянуть в щель между занавесками, приникнув к стеклу.

– Тихо! Не шевелись! – Маша схватила руки Вала и крепко сжала.

Вал молчал, он был разбит и практически парализован, волна ужаса накрыла его с головой, он не отрываясь смотрел на окно. Густой мрак мешал разглядеть черты пришельца, но было видно, что в них нет ничего человеческого. Поверхность стекла покрылась капельками влаги, как испариной, снаружи что-то клубилось чернее ночи, а потом к самому стеклу прижался красный, горящий холодным огнем, драконий глаз с щелястым горизонтальным зрачком. И тут разум отказался воспринимать страшную действительность, и Вал потерял сознание.

Когда он очнулся, уже почти рассвело. Вал лежал в постели, укрытый мягким теплым одеялом, рядом на стуле была аккуратно сложена его одежда. Ему было хорошо и спокойно, от пережитого ужаса не осталось и следа, не хотелось ни вспоминать, ни думать об этом. На какой-то миг Валу вдруг показалось, что все события минувшей ночи были просто сном, что стоит окончательно проснуться, как исчезнут эти бревенчатые стены, дощатый потолок, пропадет запах сухого смолистого дерева, и он окажется в своей квартире на седьмом этаже панельной многоэтажки, разочарованный и опустошенный.

Вал крепко зажмурился, затем медленно открыл глаза. Все осталось по-прежнему. Он скосил взгляд и увидел, что рядом, поверх одеяла, свернувшись калачиком и укрывшись шалью, спит Маша. Осторожно повернувшись, Вал нежно обнял ее за плечи. Девушка шевельнулась устраиваясь поудобней, чему-то улыбнулась во сне и снова задышала тихонько и ровно.

«А ведь мы еще никогда не были так близки», – подумал он и внезапно провалился в глубокий сон без сновидений.

Маша проснулась, когда солнце давно встало, и за окном вовсю пели птицы. Ей было тепло и уютно, и как-то необыкновенно хорошо, даже весело на душе. Она лежала, неплотно прикрыв веки, и чувствовала, как сомнения и горечь прошлого вечера постепенно тают, исчезая без следа. Главное – он пришел, скорее всего ненадолго, но он здесь! А ведь раньше она боялась даже думать об этом, считая подобное стечение обстоятельств невозможным, несбыточным, нереальным. Теперь же у них было время, она, правда, еще точно не знала сколько, для совершенно невозможного счастья.

Но пора было вставать: день уже давно начался, а впереди было много важных дел, которые совершенно необходимо было выполнить до наступления ночи. Иначе… Впрочем, никакого «иначе» не будет! Все сложится хорошо, это Маша знала точно. Она осторожно высвободилась из объятий крепко спящего Вала, села, ее взгляд на минуту задержался на его бледном спокойном лице, и ей подумалось: как же она все-таки соскучилась за эти двенадцать лет! Маша тихонько встала с кровати и на цыпочках выскользнула в сени: одеваться и умываться.

Вал открыл глаза. Рядом уже никого не было, да и комната оказалась пустой, но из-за приоткрытой двери было слышно, как кто-то возится с посудой, тихонько напевая, как шумит чайник, что-то жарится на плите. Шторы были задернуты, и в комнате царил полумрак, но упрямое солнце все равно находило щелочки и лазейки, чтобы бросить на пол сноп ярких, искрящихся лучей в которых так любят танцевать пылинки.

Вставать не хотелось. Вал сладко потянулся, закинул руки за голову и прикрыл глаза. Скоро он услышал скрип открываемой двери и притворился спящим. Маша что-то поставила на стол, а затем ее шаги приблизились, и она села на краешек постели.

– Пора вставать, – она наклонилась и нежно погладила его щеку. – Просыпайся!

Вал резко приподнялся, обхватил ее за плечи и попытался поцеловать, но Маша легко выскользнула из его объятий, вскочила на ноги и смеясь погрозила ему пальцем.

– Какой быстрый! Всему свое время! Давай-ка быстренько умывайся и – за стол. Я сейчас приду.

Она вышла из комнаты, затем хлопнула входная дверь.

Вал быстро поднялся, натянул джинсы и футболку, сунул ноги в кроссовки и направился к двери, на ходу приглаживая волосы. У зеркала он задержался – что-то в его отражении было странным. Вроде все как обычно: довольно короткие светлые волосы, прямой породистый нос, выразительные серые глаза под темными прямыми бровями, твердо очерченный рот, в меру волевой подбородок, явно требующий бритвы. И все же, что-то было не так. Вал попытался понять в чем дело, и тут ему показалось, что он стал выглядеть немного моложе своих двадцати восьми лет, не на восемнадцать, слава богу, но несколько ранних морщин на лбу бесследно исчезли, а в глазах появился какой-то незнакомый веселый отблеск. Вал провел рукой по колючей щеке.