Альманах - Альманах «Российский колокол» Спецвыпуск «Номинанты Российской литературной премии»

– Как вам известно, – сказал оратор, – немецкие фашисты напали на нашу страну. Западные регионы Советского Союза уже захвачены. Одна из союзных республик, Белоруссия, оккупирована полностью. Немцы там хозяйничают и полностью ввели фашистский порядок. Война началась внезапно, технически хорошо оснащенные немецкие войска продвигаются очень быстро. Поэтому эвакуация мирного населения не была доведена до конца. Основная часть населения Белоруссии, в основном дети, женщины и пожилые мужчины, осталась на местах постоянного проживания. А там уже введен фашистский порядок: террор, насилие и полное беззаконие. Для немцев местное население – белорусский народ – совершенно бесправные рабы: любого человека расстреливают без каких-либо оснований сразу же, на месте, близким и родственникам не разрешают даже их похоронить; всех женщин – от пятилетних девочек до восьмидесятилетних старух – насилуют и расстреливают. Каждый день от рук немецких палачей гибнут тысячи ни в чем не повинных людей. Все села и города Белоруссии, в том числе и столица республики город Минск, превращены в руины. Белоруссия – уже ад.

Немцы как нация считают себя лучше и выше всех остальных народностей мира. Но в этой больной самовлюбленности есть и другая сторона: немец, настоящий немец – у них это называется националистически мыслящий немец, – страшно ненавидит все нации и народности мира. Вся Германия, все немцы больны национализмом, расизмом, шовинизмом. Даже их государственный гимн начинается с национализма:

Это не только гимн немецкого государства, но и любимая песня всех немцев, в целом это песня немецкого народа; можно сказать, что это их народная песня. Еще с колыбели немцу внушают, что он лучше всех, выше всех. В чем заключается это абсолютное превосходство? У них много аргументов. Они считают себя нацией поэтов и мыслителей и говорят, что их знаменитый поэт Иоганн Вольфганг Гете похож на Бога.

Зал сразу оживился, и мертвая тишина, царившая в этой большой аудитории, была нарушена. Как правило, ораторам это не нравится. Педагог сразу среагировал, даже вроде и забеспокоился. Он прервал свою речь, вопрошающим взором внимательно осмотрел слушателей и, наконец, обращаясь к залу, спросил:

– Что случилось? Вам что-то непонятно?

Оживление чуть-чуть убавилось, но не прекращалось.

– Ну ладно, чтобы вам все было ясно, я вынуждена повторить свои последние слова. Слушайте, пожалуйста, внимательно. Немцы говорят: «Мы – нация поэтов и мыслителей, и наш великий, всемирно известный поэт Иоганн Вольфганг Гете похож на Бога». Вы все слышали, что я сказала?

– Да, все слышали, все понятно, – из разных точек зала слышались голоса, а это означало, что всем все понятно.

– Очень хорошо, – сказал оратор. – Тогда я продолжу свое выступление. Где я остановилась?.. А, да. – Но в это время она заметила, что где-то в середине зала, по левую сторону от нее, сидящий ближе к окну худой и совсем, казалось, даже как будто незаметный парень, робко поднимая руку, еле слышно спросил:

– Можно?

– У вас ко мне вопрос или вы хотите, чтобы я еще раз повторила только что сказанное? – спросил оратор.

– У меня вопрос.

– Пожалуйста.

– Я бы хотел знать, тот, кто говорит такие слова, он видел Бога? – сказал парень, весь покрасневший от стыда и непосильного для его хрупкого тела напряжения.

Весь зал повернулся к нему еще в тот момент, когда он своей просьбой как будто вышел на арену и бросил вызов уважаемому педагогу. Люди думали, что он делает это из эгоистических соображений, хочет себя показать, и сейчас начнется никому не нужный спор образованного педагога и посредственного студента техникума. А результат заранее известен: студент будет повержен и опозорен. Кому это надо? Всем, кто его знал и был с ним в хороших отношениях, было жалко его, кое-кто стыдился за его нетактичное поведение, а кому-то его действие в данной ситуации показалось глупо-смешным, даже комичным. Но все, затаив дыхание, с нетерпением ждали, что же он скажет. Общее мнение было таково: этот человек совершает страшную ошибку и собирается лезть не в свое дело; когда речь идет о вещах, в которых ты ничего не смыслишь, разумнее всего молчать. Он же, глупец, осмеливается даже задавать вопросы. А как только он высказался, все облегченно вздохнули и чуть было не стали аплодировать ему. И, как ни странно, у всех в голове крутился именно этот вопрос. Но только у него хватило смелости высказаться. Ему завидовали, каждому студенту хотелось быть на его месте.

– Это все? У вас нет другого вопроса? – спросил оратор.

– Все. У меня только один вопрос, – ответил парень.

– Садитесь, – сказал оратор, и с этого момента все взоры были прикованы к нему. Теперь все думали об одном: что же скажет их любимый педагог; в любом случае это очень сложная тема, лучше бы ее не затрагивать. Но вопрос уже был на повестке дня, и во всем виноваты немцы, они не дают людям спокойно жить и заниматься своими делами. – Прежде чем ответить на этот вопрос, я покажу вам портрет немецкого поэта Гете. Вот он здесь, в этой книге; это учебник по литературе. – Она взяла книгу, полистала ее, нашла портрет Гете, потом, обращаясь к парню, сидящему в первом ряду, ближе к трибуне, сказала: – Молодой человек, потрудитесь, пожалуйста, покажите это всем сидящим в зале. Ну вы поосторожней, пожалуйста. Не рвите портрет поэта.

Осмотр портрета Гете завершился.

– Ну как, все видели портрет Гете?

Студенты почти хором ответили: «Да».

– Очень хорошо. А каковы ваши впечатления? Вы, молодой человек, – она рукой указала на парня, который задал ей вопрос, – с вас и начнем.

– Ну что сказать, обыкновенный старый человек, только очень богато одет. Если снять с него вот эти шикарные, пышные вещи и заменить их обычной, повседневной одеждой мужчин того времени, то наверняка внешний вид его будет совсем не приятным.

– А вы что думаете? – Педагог обратился к парню, который с книгой в руках ходил и показывал сидящим в зале портрет немецкого поэта.

– Честно говоря, этот старик мне не нравится. Он какой-то отталкивающий.

Девушки выразили свое мнение немногословно. Но это звучало намного убедительней:

– Нехороший он. Не знаю, мне не нравится.

– Нехороший человек.

– Немец, фашист, да-а…

– Он тоже один из тех, кто в Белоруссии убивает детей и.

Подытожив опрос, педагог сказал:

– Поэты и мыслители есть у каждой более или менее известной нации. Однако это не показатель того, что ее солдаты имеют право насиловать пятилетних девочек и восьмидесятилетних старух. Немцы же слишком гордятся своими поэтами и мыслителями, даже обожествляют их. А своего поэта Гете они сравнивают с Богом. Немецкие мыслители пишут, что Гете похож на Бога. Обратите внимание, как нелепа и смехотворна сама мысль, и как правильно отметил ваш товарищ. Спрашивается, господа немецкие мыслители, вы видели Бога? Если нет, то как можно утверждать, что Гете похож на Бога? Его портрет вы уже видели, и он вам не понравился. Честно говоря, мне тоже не нравится этот самодовольный ханжа. Значит, его внешность не играет никакой роли. Наверно, думаете, все связано с его талантом? Нет. Немецкие мыслители сами тоже прекрасно знали и знают, что Гете нельзя сравнивать с Шекспиром, Данте и Вергилием, он им даже в ученики не годится. Когда Гете еще был жив, его творчество получило достойную оценку поэтов и литературных критиков: по их мнению, Гете один из хороших поэтов, он талантлив, но не гений, язык его поэзии и прозы – это придворный язык, сам же он как человек – бесчувственный эгоист. Бесчувственный эгоист – это как раз то, что вас всех отталкивает. К этому надо добавить еще и то, что Гете не вел себя как настоящий труженик словесного искусства. Он часто присваивал чужой труд, занимался спекуляцией. Гете был богат и за хорошие деньги нанимал очень известных филологов-поэтов того времени – например, Эккермана, Римера, – которые жили в его доме и вкалывали за этого «богоподобного эгоиста». Их оформляли как личных секретарей поэта. Гете делал черновые наброски… Вы знаете, что такое черновые наброски стиха или рассказа? В основном эта просто филькинограмма, очень далекая от нормального стиха и рассказа. Значит, Гете делал черновые наброски, а личные секретари день и ночь работали, оттачивали, отшлифовывали гетевские филькинограммы и доводили их до совершенства. Только «богоподобный» немецкий поэт мог додуматься до такого рода спекуляций. Человек настолько деградировал, что нигде не мог обойтись без эксплуатации. А как же иначе, если он был похож на Бога? Он же необыкновенный, богоподобный, в таком случае зачем ему сидеть и, как все другие поэты, трудиться до седьмого пота?