Денис Шпека - Прощание с Петербургом. Новелла в 12 главах

Мойка. Старая-добрая Мойка, казалось, поднялась на метр-полтора ввысь, но все так же резонировала с погодой. Она будто вечно на что-то или на кого-то ругалась, но при этом возникало некое подобие стокгольмского синдрома – убегать и прощаться с ней не хотелось. В этот раз Мойка казалась еще злее обычного, и Донован перебирал в памяти имена новых русских диссидентов, которые могли покинуть ее и о которых она имела полное право горевать.

Он вошел в кофейню и сделал заказ на вынос. В витрине, напротив барной стойки, он заметил юношу, лет 17—18 на вид и с очень выразительной внешностью. Тот был одет совсем не по погоде и это, конечно, делало его еще приметнее. Он застыл у двери входа и начал что-то выпрашивать у выходящих из нее людей. Его внешность напоминала ему одно из полотен Караваджо, только натурщики Караваджо были южанами на вид, а этот юноша очень смахивал на альбиноса. Полностью выгоревшие волосы, глаза, определенно серые или голубые, и странное лицо, с необычным расположением его частей, добавляли мифического послевкусия этому заочному знакомству.

Официантка окликнула его и любезно передала готовый заказ. Прождав пару минут и ожидая, пока молодой человек уйдет, он вышел из кофейни и отправился в отель, находившийся в этом же здании. Войдя в номер, приятный, но слишком пестрый для первого взгляда и всяко контрастирующий с юношей-альбиносом, он недолго наблюдал за улицей в окно, практически пустой. Не найдя себе достойного занятия, Донован поужинал и уснул за щелканьем каналов телевизора.

С утра он захотел выпить. Гостиничный официант, принесший тартины и два бокала сухого вина, казалось, тоже желал, чтобы Донован не терпел до вечера. Ранняя попойка, хотя и вполне приличная, навела его на мысль о Венечке из «Москва-Петушки». Давно он не читал ничего эпосоподобного. А ведь действительно давно.

Он не собирался менять свое осеннее пальто на что-нибудь иное, потеплее, ему было вполне комфортно и в нем. Запив добротное вино сносным кофе (дважды сносным), он нырнул в глубины питерского метро. От Садовой всегда было проще простого добраться до Лиговки. Вот дьявол, откуда только он помнит эти самобытные сокращения? Со смерти матери утекло много воды, утекло определенно достаточно, чтобы забыть такую мелочь. Лучше бы он ее ненавидел.

Его ждал давний друг, и Донован не позволил ему находится в этом состоянии слишком долго. Он был художником, точнее, художником-самоучкой, но при этом богатым на внимание редких здесь галерей современного искусства. Были и, как это часто происходит в странах с атрофированным пониманием эстетики, частные почитатели его работ. Тепло поприветствовав и умело сократив его имя до Донни, он повел его в большую светлую комнату, попутно рассказывая об этих людях, клеймящих себя опытными ценителями. Ксавье (его звали Ксавье) откупорил какую-то бутылку вина из бара, сказав, что она родом из восточной Грузии, и завел обмен жизненным опытом. Он был невероятно легок в общении. Точные ремарки, здравые интерес, хороший вкус на вина – секунда за секунда Донован получал все, что ему было сейчас необходимо.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.