Михаил Сиреневый - Смолы под маской мха. Часть первая

«Неужели десятилетний ребёнок сейчас где-то в лесу? Совсем один? Ночью? С закатом солнца здесь происходят необъяснимые вещи. В первую ночь я слышал таинственный писк, который разрезал ушные перепонки, без проблем проходя через прижатые ладони на ушах, а в следующую, заметил огромный антропоморфный силуэт среди деревьев, прежде чем побежать в неизвестном направлении, – мысли о мальчике перетекли в жуткие воспоминания, – Наверное, мне мерещится. Я слишком устал, как же давно у меня не было нормального сна». Чужак остановился возле заборчика с калиткой, за которым тянулась тропинка, а дальше стояла непроглядная тьма. Маленькие удары по листьям преобразовывались в барабанный оркестр, который не предвещал ничего хорошего. Он вытянул руку перед собой: слёзы облаков стекали по пальцам, прячась в объятьях травы и мха. Поднятая голова обратилась наверх: «Только не это». Небо разразилось горьким плачем. Безысходность и жалость к самому себе разъедали сердце. Выбора не оставалось – путник направился обратно к дому. Бинты на лице тяжелели; ноги ускорили шаг. Под линиями дождя здание казалось более неприветливым. Он заскочил на веранду и постучал три раза в дверь, но никто не открыл. В окне ничего не было видно. Гром разрывал воздушную ткань, заглушая все прочие звуки.

– Кто там? – наконец-то донеслось из-за двери. Голос на этот раз не казался таким милым.

– Мы с вами недавно разговаривали…

– Кто?

– Человек с бинтами, – после этих слов дверь немного приоткрылась. Кто-то рассматривал его через образовавшуюся щель, но увидеть кто это – было невозможно, как и всё остальное внутри дома.

– А, это вы?! – плечо и голова женщины выглянули к гостю, и он смог отчетливо разглядеть лицо хозяйки. Серые, ничего не выражающие, глаза будто смотрели в далёкие пространства, а не на человека перед собой. Вблизи следы морщин и синяки под глазами становились намного заметнее. Пробор каштановых волос посередине отливал серебристой сединой.

– Начался резкий ливень, который застал меня врасплох, – просить помощь, выглядеть нуждающимся или жалким, для него всегда было тяжелейшим испытанием. – Не могли бы вы мне позволить переждать дождь, или может назвать ближайшие места, где я мог бы на время укрыться? – секунд пять она просто молча смотрела на промокшие бинты, будто через них разглядывала лицо незнакомца.

– Боюсь, ближайших мест вы не найдёте, но вы можете эту ночь переждать у меня, – дверь открылась пошире, за ней удалось рассмотреть бледно-жёлтые обои на стенах и печь, покрытую извёсткой. Он возвращался сюда с надеждой, укрыться до утра, но морально готовился к отказу, который был бы в данной ситуации вполне логичен.

– Спасибо, вы очень добры, – он не сдвинулся с места. Глупо – снова уйти, но такое быстрое согласие снова вызывало сомнения.

«Почему её не смущает безликий незнакомец, который является ночью и просит укрытие? Ладно… в любом случае, я в разы больше её. Нужно быть всегда наготове», – решившись, путник заходит в приоткрытые двери.

За спиной прозвучал поворачивающийся замок. Внутри оказалось не так тепло, как он думал.

– Вы выглядите измотанным.

– Не помню, когда последний раз нормально высыпался, – с каждым новым днём путник ощущал, как тяжелеют веки. Когда глаза привыкли к тусклому свету свечей, он оглядел помещение вокруг себя. Деревянные доски, местами сгнившие, покрывали довольно низкий потолок. Слева находился проход в другую комнату без света, завешанный жалюзи. Справа – примитивная лестница, которая ведет на закрытый второй этаж. В самой комнате, помимо печи, располагалась скамейка и пара табуреток вокруг небольшого квадратного стола.

– На втором этаже есть свободная кровать, можете расположиться там, – в воздухе стоял сырой сладковатый запах. – Вы не голодны?

– У меня нет аппетита, – только сейчас он заметил, что серое сдержанное платье женщины огромных размеров, точнее, низ платья, идущий от бедер, ложился слоями на пол и уходил вглубь тёмных комнат. – Вы говорили про своего мужа, где он? – она молча выводила глазами круги на полу, кажется, будто женщина находилась в легком трансе.

– Муж? Он ушёл на войну. Больше я его не видела.

– Войну? Разве была какая-то война?, – после этих слов женщина подняла свой опустошённый взгляд на закрытое лицо незнакомца.

– Я почти забыла как он выглядел.

– На нём была чёрная униформа или, может, маска с рисунком домино на лбу? – в голове чужака пронеслись звуки выстрелов и криков.

– У меня остались только дети… мои маленькие дети, они всегда будут со мной… это было так давно.

– Он не говорил, с кем именно идёт воевать?

– Знаете, мой муж был очень добр к нам. На него всегда можно было положится, – странник понял, что продолжать расспрашивать её нет смысла:

«Она определённо не в себе: угловатость движений, словно поддельный, доброжелательный тон; ещё и этот непонятный военный. Возможно мальчишка убежал не зря. На рассвете я покину этот дом». Окна озарились коротким синим свечением, после чего грохот разбил образовавшуюся тишину. Вдова согнула колени и начала поглаживать пол под своими ногами, успокаивающе приговаривая: «Тише, тише, мамочка здесь, мамочка рядом». Находится рядом с ней становилось невыносимо.

– Что вы делаете? – вопрос прошёл мимо неё, – она продолжала гладить половицы. Видимо, печь давно не растапливали, так как воздух был такой же прохладный, как и снаружи. По телу гостя пробежали мурашки, наверное, от холода.

– Ночь глубокая, пора ложится спать, – она подняла голову и встала в исходное положение. – Мне нужно идти, готовится ко сну. Рядом с кроватью будет чистое постельное бельё.

– Хорошо. «Второй этаж может быть неплохим укрытием, перед сном стоит забаррикадировать вход», – он начинал замечать, как постепенно превращается в параноика. Паранойя – дешевая плата за всё то, что он пережил. Но главное для него было то, что больше не придется находится рядом с сумасшедшей вдовой. Лестница вела к горизонтальной двери, находившуюся на одном уровне с потолком. Женщина поднялась на четыре ступеньки и отворила щеколду, которую гость заметил только сейчас. Однако всё его внимание привлекало то самое платье огромных размеров, даже когда хозяйка поднималась по ступеням, низ платья, словно огромная змея, продолжал тянуться из соседней комнаты.

– Можете подниматься, – сказала она, открывая дверцу. Он начал ступать вверх. На втором этаже, что не удивительно, не было ни одного источника света, за исключением слабого лунного света, исходящего из маленького прямоугольного оконца. Он почувствовал ещё более пробирающий холод, когда очутился наверху. – На соседней койке уже спит один из сыновей, он вам не помешает, – подгибая голову, женщина закрыла дверь на первый этаж.