Алена Кале - Откровения, или Летний сезон в Турции

Почему-то мы решили, что это бухгалтер, и так его и прозвали, так как он был в клетчатой рубашке и мы подумали, что директор так бы ходить не стал.

У меня появился интерес к работе, я бы даже сказала, меня на работу тянуло.

Мне никак не удавалось рассмотреть нашего таинственного незнакомого бухгалтера, но Лиля утверждала, что он очень даже симпатичный.

– Слушай, а этот наш бухгалтер ничего, только светловолосый такой…

– А турки разве бывают со светлыми волосами?

– Знаешь, коренные турки вообще рыжие, а стамбульских видела? Они вообще светлые – и волосы, и кожа.

Ох уж эти женщины…

Просто внешность нас уже не цепляет.

Если честно, полный интерес к нему у меня проснулся только после того, как Лиля сказала, что видела его за рулем того симпатичного белого джипа, стоявшего во дворе отеля.

– Я сегодня, когда из отеля выходила, видела нашего бухгалтера на джипе.

– И как ты его успела рассмотреть, мы его в окно-то путем не видели…

– Это точно он был.

Я, правда, не совсем поверила ее словам, но вскоре убедилась в этом сама.

За это время мы успели выяснить, что эти два окна относятся к разным кабинетам. Вначале мы думали, что все они находятся в одном, и решили: раз наш «бухгалтер» сидит в отдельном кабинете и ездит на машине, единственной стоящей под навесом, значит, видимо, никакой он не бухгалтер.

Мой интерес к его особе возрастал с каждым днем, его ко мне – явно тоже.

Постоянные взгляды в нашу сторону, а так как я никак не могла его разглядеть, то просто уставилась на него наглым взглядом, на который он ответил тоже долгим, изучающим взглядом.

И я пропала…

Хорош, я бы сказала, даже очень… И на турка непохож…

Кто же ты, мой таинственный незнакомец?

Один – произведение искусства украинского производства, но хорош, мерзавец…

Другой – просто копия не слишком талантливого художника (фраза, свистнутая у Дарьи Донцовой).

Один – красавец, другой – просто хорошенькая мордашка…

– И почему я с ним так? – Я имею в виду Кенана.

Внешне хорош, силен, мужественен – в принципе, типаж настоящего мужчины…

А какая фигура…

Как говорит одна героиня фильма, все мужчины – мерзавцы, только кто-то более, кто-то менее…

Вот и злость на него и обида: почему не звонит, не пишет?

И почему так происходит?

Что со мной не так или с моим поведением?

Ведь так все было идеально и красиво, романтично: встречи, ухаживания, рестораны, прогулки у моря, поездки…

Но почему так быстро все закончилось?

В чем причина?

Основная моя версия – что он женат.

Еще эта машина, стоящая возле него, из которой выходила турецкая девушка. Звонки на мой номер каких-то турецких девушек, что-то мне говорящих, которым единственное, что я могла сказать: «Извините, я не говорю по-турецки». Других причин я не вижу, кроме того, что он бабник, как говорится, собиратель женских сердец, и это модель его поведения: романтика, секс и до свиданья.

Но для чего он мне писал СМС с извинениями?

Видимо, желание увидеться осталось, а вот возможности – нет. Турецкие женщины очень горячие в плане скандалов…

Не знаю, хорошая эта черта или плохая, но в людях, особенно в мужчинах, в которых влюбляюсь, вижу только хорошее. Как пеленой глаза закрываются, не вижу ничего: ни их поступков по отношению ко мне, явно не положительных, скажем даже, просто унизительных, – а я как дура стараюсь их не замечать, вернее, как будто не вижу, и всегда ищу их поступкам какое-то оправдание.

А так нельзя – нужно любить и уважать прежде всего себя.

А мужчины есть еще и круче, например, президент.

Первую неделю я почти плакала…

Вторую – ждала…

Третью – злилась…

Вчера, в понедельник, уже вообще не хотела ничего…

Сегодня вторник – поняла, что всё же еще хочу его увидеть…

А началась она, о Боже, почти шесть лет назад…

Казалось, жили счастливо, любили друг друга – и правда любили.

Многие даже завидовали и, как говорится, дозавидовались…

Ему было четырнадцать лет, когда он впервые увидел меня.

Я шла по их двору, одетая в кожаную куртку в стиле красноармейки, в высоких кожаных сапогах.

По тем временам это был стильный, модный прикид.

Я была молодая, красивая…

И это была любовь с первого взгляда…

Еще не раз он рассказывал эту историю и говорил: «Я однолюб, как тогда тебя увидел – и всё…».

Казалось, встретились, полюбили… И были счастливы…

Были, были счастливы, НО, К СОЖАЛЕНИЮ, не так долго, как хотелось бы. И, к сожалению, мало ценили, как были счастливы…

После знакомства мы много времени проводили вместе. Ввиду того, что у нас разница была почти в четыре года, я относилась к нему больше как к подружке.

Он был молодой, четырнадцатилетний, пацан с веснушками и длинными красивыми вьющимися волосами, с отличным чувством юмора, веселым и позитивным.

Я была, как говорится, девушкой на выданье, восемнадцати лет, вся в соку, и на тот момент уже встречалась с молодым человеком, интересным, стильным, тоже душой компании – Игорем.

Я была влюблена в Игоря, Рома – в меня, а Игорь – наверное, в самого себя, потому что свои истинные чувства он так ни разу и не высказал, за исключением одного раза, когда он читал мне стихи Пушкина: «Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем…».

Отношения с Игорем у нас были крайне непонятными.

Он как-то особо и не афишировал наши отношения, да и я тоже – вроде вместе, а вроде и врозь.

У нас были общие друзья, в общем-то большая компания, в основном все молодые люди. Из девушек была только я одна, еще Лена Смирнова, но она училась в Самаре, поэтому мы ее видели крайне редко.

Чуть позже парни завели себе подружек: Вадим стал встречаться с Оксаной, Серега – с Ириной, так девчонок в нашем полку чуть-чуть прибавилось. Еще была моя подруга Ирина.

Если честно, уже не помню, где мы с ней познакомились; помню, что она меня таскала по разным занятиям йогой.

Позже я ее познакомила с Ромкой, какое-то время они встречались, но почему-то расстались.

А все мы довольно беззаботно проводили время: гуляли, когда было холодно, собирались у кого-нибудь дома или ходили в кино, на какие-то концерты, дискотеки, летом ездили на дачу к Ромке.

Вообще время проводили весело.

Как-то зимой один раз даже поехали к кому-то на дачу. Не знаю, как нас уговорили и почему мы решили ехать, – не помню. Пробирались по сугробам по пояс до дачи, все вымокли, с трудом растопили печку, всю ночь сушили вещи, и все утром добрались домой. Сейчас вспоминать смешно: хоть и было весело, но парню, который нас уговорил поехать и пообещал золотые горы, от нас тогда досталось.