Наринэ Абгарян - Звонок для учителя, или Лес рук

Ответ пришел на следующий день:

«Здравствуйте, Светлана Геннадьевна! Мы рассмотрели Ваш рассказ и готовы принять его к публикации с выплатой авторского гонорара, но после доработок. Для публикации необходимо устранить орфографические и пунктуационные ошибки. Ждем исправленную версию и просим отдельным файлом приложить работу над ошибками. У Вас хорошая фантазия, и Ваш рассказ действительно страшный, как черт. Но Вам нужно больше читать и лучше учиться на занятиях по русскому языку и литературе.

В дополнение сообщаем Вам, что наш медиахолдинг «БульварПрессГруп» заключил с зоопарком договор на опеку бегемота Кабачка и будет ежемесячно выплачивать средства на его содержание, а также внесет пожертвование на расширение жизненного пространства бегемота.

Сначала Света заплакала. Она не все поняла, что было написано в письме. Но она поняла, что редакция «Калейдоскопа ужасов» украла у нее Кабачка, и она сама навела их на эту мысль. Ее имя не укажут ни на сайте зоопарка, ни ВКонтакте, ни, тем более, на табличке. Кабачок никогда не станет ее бегемотом. Все было зря.

Потом, поплакав вволю, Света вытерла слезы и сказала себе, что, по крайней мере, у Кабачка будет новый бассейн и восемьдесят два килограмма каши каждый день. Ведь бегемот не может ждать, пока ей исполнится четырнадцать лет, она получит паспорт и научится что-нибудь делать лучше всех. Ему нужно есть и жить прямо сейчас.

Затем Света перечитала письмо из редакции еще раз. Поделки папа-Градов купил у нее от безысходности, чтобы его сыновья не получили двойки. Мальчик в черном купил рисунок только из-за того, что это ради бегемота. Рассказ же, кажется, действительно понравился редакции. Они были готовы напечатать его и заплатить ей зарплату, если она исправит все ошибки.

Света высморкалась и пошла за учебником по русскому языку. Ведь, как сказал А. В., даже для того, чтобы погладить бегемота, нужно очень много учиться.

© Мария Якунина, текст, 2020

© Ганна Павлова, ил., 2020

Мишка понял, что влюбился в Алису, не сразу. Ему потребовалось 3 учебных года, летние каникулы, 2 недели первой четверти и новенькая Лера.

Алиса не сразу поняла, что Мишка в нее влюбился. Ей для этого понадобилось 3 учебных года, летние каникулы, 2 недели первой четверти и одна крыса.

Теперь обо всем по порядку.

Мишка всю жизнь, то есть с первого класса, сидит за второй партой, прямо у окна. Алиса – за второй партой в среднем ряду. Раньше с Мишкой сидел Сережа, но недавно его отсадили назад, к двоечникам. Миша несколько дней радовался долгожданной свободе – можно было удобно разложить учебники и тетради на всю парту, а еще теперь никто исподтишка не щипался и не тыкал карандашом, если он прикрывал рукой написанное в тетради (нет, не жалко дать списать товарищу, только вот строгая Вера Алексеевна за одинаковые работы выводит одинаковые злорадные двойки). И только он привык к спокойной жизни без соседа, как вдруг на перемене…

– Мне учительница сказала с тобой сесть, – пропищал кто-то. Мишка оторвался от таблички в учебнике (в сотый раз пытался запомнить, сколько сантиметров в дециметре, метров в сантиметре… ну, или что-то подобное…) и обомлел. Новенькая была такая высоченная, что ему пришлось задрать голову, чтобы ответить:

– Это сколько же в тебе метров?! – спросил он вместо «привет».

– Дурак! – обиделась она, уселась на стул, отодвинула его тетради и книжки и демонстративно отвернулась.

И с этого дня жизнь Мишки изменилась. Сережа был маленький, щупленький (наверное, поэтому нарывался все время на драки не только с более высокими одноклассниками, но даже с мальчиками из пятого, а ходят легенды – и из шестого классов). Через его голову Миша спокойно рассматривал класс, даже со своим другом Антоном с третьего ряда переглядывался.

Теперь обзор класса ограничивался Лериной головой, которая и так возвышалась над ним, как башня над домом, а высокая «пальма» с бантиком и вовсе отрезала Мишку от внешнего мира. Только и оставалось что смотреть вперед – на доску и Веру Алексеевну. Тоска.

Но тосковал Мишка не только поэтому. С первого же урока, на котором за парту посадили Леру, он понял, что чего-то ему в жизни не хватает. Пол-урока крутился на стуле, вытягивал шею, но как ни старался – ничего за новенькой было не видно. А чего – ничего, он и сам не знал, только все пытался хоть краем глаза увидеть соседний ряд.

– Крупинкин, если тебе нужно выйти, подними руку и иди, – не выдержала Вера Алексеевна.

Мишка покраснел и помотал головой. Никуда ему не надо! А тут еще и Алису вызвали к доске, и пока Мишка смотрел, как она своим ровным круглым почерком выводит: «1,5 метра = 150 см», ему внезапно расхотелось вертеться.

На чтении Мишка еще размышлял, а к физкультуре его окончательно осенило.

– Эй, Антон! – громко прошептал он, когда тот скакал мимо, не слишком усердно выполняя высокое поднимание бедра. – Надо поговорить.

– Ага, – успел сказать запыхавшийся Антон, и тут же ему на смену прискакала Лера, которая, как Мишке показалось, прыгала прямо до потолка.

Пока после грозного физруковского «на первый-второй рассчитайсь!» команда «первых» перебрасывала друг другу мяч, «вторые» Мишка и Антон уселись рядом на маты.

– Ну, чего у тебя? – спросил Антон.

– Тише! – Мишка подозрительно огляделся по сторонам и отодвинулся подальше от двух неразлучных сплетниц Танечек. – Видишь?

Он выразительно повел глазами в сторону поля, где Алиса пыталась закинуть мячик в кольцо.

– Чего? – не понял Антон. – Тебе в глаз что-то попало?

– Да какой глаз! – рассердился Мишка. – Вон там, под кольцом, видишь?

– Там Круглова. А ты что, кого-то еще видишь? – заинтересовался друг, помешанный на страшных историях. – Призрак, да? Везет тебе!

– Сам ты призрак! Я тебе про нее говорю. Видишь?

– Алиску? Вижу, – ответил сбитый с толку Антон.

– Ну вот, – вздохнул Мишка, – а мне теперь ее не видно.

– А, – наконец сообразил Антон, – глаза, что ли, болят? Мама говорит, это из-за планшета. Теперь, наверное, очки придется носить, да? Как нашей Лизке.