Иван Карасёв - Моя Мадейра, или Почему я больше не хочу в Париж

А одежда? Нигде на континенте нет ничего подобного! Считается, что в формировании мадейранского этноса значительную роль сыграли жители севера Португалии, но в одежде их влияние малозаметно. Зато вот мавританские, африканские и даже почему-то фландрские мотивы (какое разнообразие!) знатоки прочитывают. Описывать традиционные одеяния мадейранцев долго и бесполезно, поэтому лучше показать фотографии.

Мадейранка в сувенирном киоске: местные расцветки на кухонных полотенцах и сумочках, традиционные шапочки, которые она тут же вяжет.

Особенно нарядны, как мы видим на этих фотографиях, женщины. У мужчин – длинные брюки, у юношей – чуть ниже колен, дальше до полусапожек – густая шерсть, она выпирает даже у четырнадцатилетних. Южная порода. Очень оригинальны головные уборы – шапочки с длинным вертикальным хвостиком или вязаные (зимние) с пумпончиком, реже – соломенные.

Ну и, мадейранцы, конечно, прежде всего островитяне. Они живут жизнью своего острова. В каждом кафе, каждом баре, а их на острове великое множество, с раннего утра лежат два-три номера самой популярной местной газеты – Diário de Notícias, что переводится как дневник новостей. И новости там, по большей части островные. Конечно, местные жители в курсе того, что происходит в мире, правда, в общих чертах, иногда они даже стараются следить за событиями международной жизни. Но и в португальских новостях их больше всего интересует футбол, а уж потом всё остальное. Так устроен менталитет мадейранцев. Они живут на острове. Естественно, на туристических улицах Фуншала всё по-другому, и в барах гостиниц не увидишь локальной прессы. Но не эти места определяют жизнь тамошнего населения. Да, значительная его часть так или иначе связана с турбизнесом, но Мадейра в сумасшедшем ритме туристической глобализации сумела сохранить свою самобытность, и тем она интересна.

В НАЧАЛЕ БЫЛО СЛОВО

Когда мы стали задумываться о том, где бы веселее провести в тепле новогодние каникулы, мне попалась в руки книга известного писателя-мариниста девятнадцатого века Константина Станюковича «Вокруг света на «Коршуне». В ней немало увлекательных и любопытных мест, но меня привлекли впечатления автора от Мадейры. Они начинались следующими словами: «Остров все ближе и ближе – роскошный, весь словно повитый зеленью, с высокими, голыми маковками блиставших на солнце гор, точно прелестный сад, поднявшийся из океана. Переливы ярких цветов неба, моря и зелени ласкают глаз. Ашанину казалось, что он видит что-то сказочное, волшебное».

О Мадейре у Станюковича всего страницы три, но написано столь увлекательно, столь сочно, что сразу захотелось посетить именно этот остров, а не переполненные туристами Канары, например. Естественно, кроме восторженных пассажей известного писателя, мы ознакомились и с некоторыми другими материалами. Благо на дворе уже вовсю сверкала виртуальными красками эпоха интернета. И чем больше читали, тем больше хотелось.

Сейчас с моря Мадейру можно увидеть такой.

Тут уместно сказать несколько фраз о самом слове Мадейра. Правильно именно такой вариант произношения – Мадейра. Ни в коем случае, не Мадера. Мадера – это фирменное креплёное вино с этого острова. Почему Мадера, а не Мадейра? Всё очень просто. Оно пришло к нам в девятнадцатом (а может ещё в восемнадцатом) веке через вездесущих в том время французов. А в их языке иностранные названия и имена страшно, порой до неузнаваемости, коверкаются. Так слово «чек» по-французски вовсе не означает, как во многих других языках, квиток оплаты, а национальность – «чех» по-русски (а чек у них звучит «шек»). Вот и слово Мадейра они прочитали на свой лад – «мадер», оставив его в женском, как и у португальцев, роде. Ну русские и добавили к французскому варианту букву «а», чтобы соответствовало гендерной принадлежности слова.

Между прочим, Станюкович тоже пишет «Мадера». Видимо, сказалось засилье французского языка на момент написания книги. А вот местную столицу он именует на какой-то непонятный англо-немецкий манер «Фунчаль». Англичане, а в то время это практически единственные иностранцы на острове, чужие названия тоже обычно читают на свой лад. Поэтому сочетание «ch» в имени главного мадейранского города у них стало «ч» – Фунчал. Но почему Станюкович добавил к английскому произношению мягкий звук «л», отсутствующий в этом языке? Видимо, дань традиции, с семнадцатого века Россия знакомилась с Европой через немцев с их вечным «ль». Вот и превратился английский Халл (Hull) в абсолютно неузнаваемый по звучанию Гулль, а Фуншал – в Фунчаль.

Кстати, я и в нашем веке слышал от англоговорящих соотечественников «Фунчал». Меня всегда забавляли люди, считающие, что, кроме английского, иных иностранных языков нет.

Если уж заговорили о лексике, то не лишним будет определиться с прилагательным от слова Мадейра и названием жителей острова. Как это ни удивительно может показаться, но тут в русском языке, похоже, нет полной ясности. Начнём с прилагательного. Зоологи явно его предпочитают в не самой благозвучной, довольно резкой форме – «мадейрский». Оказывается, есть мадейрский голубь, мадейрская качурка, мадейрская чёрная кошачья акула. Но мне больше импонирует другой вариант, более протяжный и певучий – мадейранский. Тем более, что он созвучен с названием жителей острова. Здесь интернет более-менее согласен – мадейрцев я там не нашёл. Уж больно грубо звучит, как обрубок какой-то. Зато о мадейранцах пишут многие, почти все. Я в том числе. К тому же как и прилагательное эта версия очень похожа на португальское слово «madeirense» (название обитателей острова и имя прилагательное в одном лице). Поэтому раз уж мы говорим мадейранцы, давайте употреблять слово мадейранский. Ведь не гоже, скажем, американцам жить в америкских штатах. Некрасиво как-то.

Я неслучайно так много места уделяю терминологии. Дело в том, что есть один, гораздо более известный, нежели ваш покорный слуга, автор, который придерживается вообще какой-то странной комбинации. Для него жители Мадейры мадерьянцы, а всё, имеющее к ней отношение – мадерьянское. Нет, будь вышеупомянутый автор армянином, я бы понял и, как говорится, простил. Каждому слышится что-то родное даже там, где его нет. Однако фамилия этого автора – Остальский, он известный журналист, работавший некоторое время главным редактором русской службы BBC, плюс так же, как и я, большой фанат Мадейры. Почему он выбрал такие деривации слова Мадейра? Подозреваю, что уважаемый автор почему-то плясал от французского прилагательного maderien. Может, в самый первый раз он услышал об этом прекрасном острове от какого-нибудь француза?