Сончи Рейв - Анти-ты

Он говорил это сквозь мерзкую улыбку, пока я не могла и пошевелиться. Я слушала и слушала, вся онемев, просто ожидая, когда это закончится.

– Тем более что тот инцидент в «Бургер Кинге…» – упомянул он вскользь, но с явным удовольствием, зная, насколько мне за него стыдно.

Я с силой вдавила отросшие ногти в кожу ладоней, чтобы все мое сознание было сконцентрировано на боли, а не на его мерзкой, самолюбивой, отвратительной физиономии, не на ухмылочке, что висела как победоносный флаг.

Я пыталась внушить себе, что он прав и правда говорил с каналом, что лучше мне подождать и попозже у меня обязательно появится шанс. На одну секунду я смогла себя в этом убедить, смогла даже поверить в это, пока он не произнес:

– Тем более что, Томик, ты сама говорила, что ты босс не нашего уровня.

Он подмигнул, развернулся и ушел. Я на негнущихся ногах, прилагая массу усилий, чтобы казаться нормальной весь этот короткий променад, покинула клуб «Гагарин», остановилась у светофора и смачно разрыдалась.

Никто за меня, разумеется, не вступился. Я приехала на квартиру в Люберцах, пока там никого не было, быстро взяла вещи и хотела отправиться к Иве, но у меня не хватило смелости снова портить ее идеальную жизнь. В итоге пришлось идти к Борису. Пустил он меня с большой неохотой, по слухам зная, что произошло. Тем более что тогда, в том проклятом «Бургер Кинге», он был рядом, был единственным, кто хоть что-то сделал.

– Ты в Москве живешь, иди в другой клуб.

– Лучше «Гагарина» ничего нет! Ты же сам знаешь!

– Тогда на ТВ.

– Не нужно мне это ваше ТВ.

– Ой, вы посмотрите на нашу Тому-не-хочу-быть-богатой-и-знаменитой! Да ты просто тащишься от возможности себя пожалеть!

Я, признаюсь, с долей драматизма приняла еще одну таблетку «Новакса», наблюдая, как лицо Бориса из взбешенного становилось жалостливым.

– Том, еще неделю, окей, без проблем, можешь пожить у меня. Потом либо возвращайся к пацанам, либо к Иве. Я хотел бы сказать, что делаю это ради тебя, но нет, я делаю это ради себя, потому что от тебя любой взвоет. Прекрати уже жалеть себя и займись делом. Ну поругались вы с Артуром – отсоси ему, и дело с концом.

А потом хмыкнул и сказал больше себе:

– Отсоси, и дело с концом, а неплохо. – И пометил что-то у себя в блокнотике.

Я и сама как будто подозревала, что Артур просто хочет моих унижений, хочет сделать меня еще одной жертвой лесопилки, очередным бревном и это могло бы решить все мои проблемы. Но меня начинало тошнить от одной мысли об этом. К тому же, ну, пустил бы он меня снова в шоу, я бы смогла выступать в «Гагарине», но отношение ко мне не изменилось бы, видео с камер «Бургер Кинга» никуда не денется, мой диагноз не пройдет сам собой.

У меня была неделя, чтобы найти работу, жилье и как-то начать жить. Я спала по пятнадцать часов и чувствовала себя разбитой, о каком чек-листе «Счастливой женщины» могла идти речь?

А затем случилось нечто совсем странное: зазвонил телефон. Раньше мне звонил только МТС, напомнить про огромную задолженность по счету. Звонили из стендап-клуба «Гагарин», и это было самым странным.

У администратора Степана явно были дела поважнее, чем работать моей личной секретаршей, поэтому он говорил с явным раздражением.

– Тебя заказали.

– Че? Как пиццу?

– Том, не знаю, пришла женщина, требует твой номер, хочет заказать.

– Я свадьбы не веду, в кальянных не выступаю, – других вариантов у меня в голове не было.

– Блин, Том, мое дело – только номер передать, дальше сама разбирайся. Ты выступать на следующей неделе не планируешь?

– Нет, не планирую, – процедила я сквозь зубы.

Записав номер, я, разумеется, позвонила не сразу. Долго пялилась на листок, муторно перебирая все варианты, кто и как может меня заказать. Мне кажется, что мой мозг просто физически неспособен предложить другие варианты, кроме каких-нибудь дурацких корпоративов и свадеб. Борис подкинул идею, что она могла быть с какого-нибудь канала, куда нужны девочки-стендаперы, или, может, это на какой-то фестиваль. А потом добавил так, промежду прочим, не отвлекаясь от блокнота:

– Может, это продвинет сюжет…

Как же он был прав.

Женщина на том конце провода предложила встретиться в одной из сети кофеен, где я могла позволить себе только воду. По телефону голос казался немного взволнованным, она сказала, что у нее предложение «деликатного характера». Борис промычал: «А-а-а, всего лишь проституция».

На старую извращенку она была одновременно похожа и непохожа. Ей было явно за сорок, но она тщательно следила за собой. Худая, подтянутая, одежда дорогая, как и немногочисленные, но изысканные украшения. В ее присутствии сразу чувствуешь себя неловко за свою неопрятность. Ее аккуратность доходила до педантичности. Я не сразу подошла к ней, изучая от входа в кофейню. Она нервно поправила приборы и убрала какую-то соринку со стола, сильно изменившись в лице. Интересно, как изменится ее лицо при виде моих спутанных волос?

Изменилось, конечно, не в лучшую сторону.

– Меня зовут Диана Новак.

– Твою же мать, – шепнула я. – Извините, но нет. – Я тут же встала с места, от этой суки надо избавиться сразу. Не могла она быть никакой однофамилицей, эту семейную мерзотность в глазах я распознаю сразу.

– Тамара, прошу вас. – Она даже поднялась с места. Парочка официантов обратила на нас внимание. Я вспомнила «Бургер Кинг», поэтому все-таки спокойно вернулась за столик, просто чтобы не удовлетворять их тягу к «хлебу и зрелищам». – Спасибо, – добавила она совсем тихо, превозмогая себя. – Хотя бы просто выслушайте.

Я сама себе повторяла, что Диана ничего не знает. Прошло уже четыре года, может, даже больше. А если бы она знала, то не поверила бы. Матери физически не могут верить в ублюдство собственных детей.

– Ты помнишь Акселя? – добавила она с тревожной улыбкой, смотря мне в глаза.

Как я могла не помнить Акселя? Двухметрового змееныша с холодным, властным тоном, мутью в глазах, лицом ангела и телом Давида, с такой тьмой там, где должно быть сердце, что этому оттенку черного еще не придумали названия.

Акселя, без души, но с душком. Акселя, который, если бы стал мороженым, то это было бы мудак-флури с мудачьей крошкой и сиропом со вкусом мудака. Акселя, которого можно увидеть, если вбить в «Гугл» слово «перламутровый».

Аксель, мой одноклассник, лирический герой всех моих выступлений, человек, который чуть не свел меня в могилу и одновременно дал повод жить. Ненависть к нему – единственное, что поддерживает меня лучше всяких таблеток.

Я так много думала и одновременно старалась не думать о нем, что для меня он перестал быть из плоти и крови, превратившись во что-то настолько личное и неотделимое, что я забываю, что он не элемент в моем организме, а, сука, человек со своей семьей и прекрасной жизнью, человек, который ходит и дышит. Хотя, судя по глазам его матушки, в последнем есть повод сомневаться.