Вениамин Агнинцкий - Медведи, самосвалы и ещё много чего интересного. Роман

« Я по лугам с тобой несу

Горсть любви и охапку света

Зелёным я лугам кричу

Что тебя на свете лучше нету »

Затем была медленная композиция про дурочку, которая очень любила жёлтый цвет:

Финальной песней в первом отделении была ода красным розам:

Песни эти не были преисполненны каким-либо смыслом, но хозяин Джонсов был прав – певица в этом ансамбле была поистине чем-то между нежностью мамы и страстью шлюхи. А флейтист действительно оказался гомосексуалистом.

После каждой песни мы вставали и сильно хлопали в ладоши. После выступления музыканты очень быстро собрались и исчезли где-то за сценой. Я тоже собрался уходить.

– Спасибо, господа, – я говорил это, держась за стену.

– Всегда пожалуйста, дружище! Удачи с поиском имени. Кстати! Это счёт! – хозяин Джонсов вручил мне бумажку, на которой была огромная сумма.

– Я не могу… не сейчас… – говорил я, осознавая, что даже не знаю, были ли у меня какие-нибудь с собой деньги или нет.

– Приходи завтра, оплатишь всё как сможешь, – сказал хозяин Джонсов, – А ни то мои ребята тобой займутся!

– Ну это полный бред, надеюсь, этого ты не говорил!

– Не говорил чего?

– Про ребят, которые займутся мной!

– Ты пьян, друг! Ничего такого я не говорил! – сказал хозяин Джонсов.

– Спасибо! – ответил я. Пока шёл этот диалог, я шарил по карманам и что-то нащупал. Это был мой бумажник, я его достал, открыл, отсчитал полагающуюся сумму и, поблагодарив всех, направился на выход. По крайней мере я оказался весьма состоятельным парнем.

Проходя по ночным улочкам города, держась за стены и еле переставляя ноги, я споткнулся о камень и упал. Бумажник вылетел у меня из рук, из него выпали какие-то визитки, карты и бумаги. Ползая по тротуару, я начал их собирать. Это было тяжело, учитывая тот факт, что в городском сумраке было ничего не разглядеть. Собрав всё, я увидел карточку с фотографией. Каково же было моё удивление, когда я понял, что на фотографии был я. Это был мой документ! Вот и разгадка!

Я взял его, поднёс ближе к лицу, было темно, всё двоилось перед глазами.

Чёрт возьми, что там написано? Зачем ты так со мной?

Леопольд

Как-как? Ты там что?

С ума сошёл?

Солнце пробивалось сквозь закрытые веки, делая абсолютно всё вокруг бордово-оранжевым. Моё тело ломило от пяток, проходя через моё уже немолодое тело, отдаваясь гулом тысячи поездов в ушах и разламывая, как эти же тысячи поездов, мою голову.

Я боялся сделать вдох, потому что рёбра мои были, будто бы, полностью переломанными, воздух не задерживался в лёгких и доли секунды, сердце колотилось как бешеное, не оставляя мне и шанса оказаться в данный момент мёртвым. Я был жив, но на какое-либо действие меня смог бы побудить только самый веский повод.

– Ready for some action? – услышал я сквозь гул, распространяющийся внутри моей головы.

– Я дико извиняюсь, господин, но, кажется, вы на мне стоите, – сказал я, еле открывая правый глаз.

Всё это, как ни странно, было правдой. На моей груди красовался чёрный, как сам космос, сапог исполинских размеров.

– Извините, господин, – сказал мне, проявляющийся в пелене моего похмелья, полицейский.

Это был он, тот самый господин полицейский, что интересовался моим именем вчера. В руках у меня находился документ с моей фотографией, который я гордо протянул ему.

– Леопольд! Моё имя Леопольд, мне тридцать семь лет!

Я знал, что без имени мне уготована участь какого-нибудь садовника или почтальона, но теперь я знал, что со мной будут происходить поистине чудесные события. Ведь наличие имени у героя меняет всё.

– Что вы тут делаете, господин? – спросил он, убирая ногу с моей груди.

– Я тут хочу пинту стаута, либо портера, на худой конец, достопочтенный господин, – ответил я ему как можно вежливее.

– Вы знаете, что лежать на улице – это общественно бесполезное действие? – спросил он у меня, нахмурившись.

– Вы знаете, что наступать на человека с утра пораньше – есть дело ничем не лучшее, чем убивать медведя ради чаепития?

– Что? – недоуменно спросил он.

Объяснять что-либо в концепции партнёров по чаепитию в канве медведей было излишним, поэтому я сменил тему.

– Отличный сегодня день, господин полицейский!

– И то верно… Леопольд, – я впервые услышал своё имя из чужих уст.

Я, конечно, слышал его уже миллионы раз от родителей, девушек, друзей, служащих банка, докторов, клиентов, почтальонов, вот и услышал его ещё раз.

Будь ты проклят!

– Я уберусь отсюда в считанные секунды, господин, – сказал я, собрал все силы, встал и почувствовал, как моя голова сейчас взорвётся.

Я знал, что головы не взрываются, особенно в самом начале, но что не придёт тебе на ум, чудовище!

– Хорошего дня, Леопольд! – козырнул мне полицейский и удалился восвояси.

Немного отдышавшись и вновь обретя зрение, я пошёл на автобусную станцию, ведь мне предстоял очень долгий путь домой.

Чёрт тебя дери!

– Привет! – я услышал чарующе знакомый голос за спиной.

Я обернулся, солнце осталось позади для того чтобы выгодно подсветить её. Это была певица из Джонсов, которая вчера почему-то растрогала моё сердце своими бестолковыми песнями про луга, цветы, платья и весну. Внезапно появившийся ветер начал развивать её одежду и рыжие волосы, обнажая красивое лицо. Что может быть чудеснее, чем влюбиться с первого взгляда, обнаружить в себе то чувство, которое могло бы и не появиться в моей груди никогда. Что может быть чудеснее, чем осознать тот факт, что ты сейчас находишься в начале пути, который, возможно, довольно скоро закончится…

Вообще, разумно было бы предположить, что эта девушка – моя настоящая любовь и мы с ней проведём остаток дней вместе, ибо на то воля драматургии. Но, чёрт тебя дери, этот остаток дней наступит сегодня, если я ничего не выпью!

– Ты выглядишь ужасно, – сказала она, улыбаясь.

– Спасибо, я старался, – рассмеялся я, разглядывая её чудесно бледную кожу, веснушки, тонкие губы и прекрасные глаза. – Чувствую себя ещё хуже, если тебе от этого будет легче.

– Я слышала, что ты говорил про пинту портера!

– С чего это? Ты подслушивала?

– А ещё я видела вчера, что ты внимательно слушал мои песни… Леопольд?

– Да, а как же зовут тебя?

– Меня зовут Элла, – сказала она.

Это ужасное имя, честно признаться.

– Очень красивое имя, да чего тут скрывать, кажется, у меня украли все деньги ночью.