Татьяна Осипова - Дитя пустоши. Книга вторая. Осколки

– У тебя что-то случилось? – спросила я, взяв её за руку. На удивление, она не попыталась вырваться, я видела, что ей нужна помощь. Женщина с растрёпанными русыми волосами смотрела с надеждой и даже уверенностью, что я способна совершить чудо. – Оксана, твоего мальчика укусил заражённый?

Она кивнула, не спрашивая, откуда мне известно её имя, я услышала его, прочитав мысли женщины, посмотрев в покрасневшие от слёз глаза.

– Отведи меня к сыну, я попытаюсь помочь.

На самом деле я не была уверена, что у меня получится, и надеялась, что сила, спящая внутри все эти годы, не имевшая возможности растратиться, окрепла и умножилась. Я очень надеялась на это.

Снег под ногами, он истоптан в скользкую дорожку. Ветра нет, и снежинки падают медленно. Я впервые вижу их, но откуда-то знаю, что это такое. Или позабыла об этом?

Оксана продолжает сжимать мне руку, буквально тащит за собой, не думая, что я могу поскользнуться и упасть. Понимаю, почему она так спешит. Инфекция уже начала свой путь по клеткам мальчика. Разве я могу что-то исправить? Разве мне это под силу?!

В комнате натоплено, маленький человеческий мир – утварь на столе, самодельные игрушки на полу и в сложенных у стены коробках с вещами.

Мальчик лежит на диване, его лицо покрыто капельками пота и пятнами. Ничего не говоря, я прикасаюсь ко лбу ребёнка, чувствуя, какая у него высокая температура.

– Во-первых, надо сбить температуру! Вынесите его на холод! – командую я, и тут же отвечаю на немой вопрос матери: – Уж поверьте, простуду вылечить проще.

Мальчик в сознании, оно теплится, похожее на догорающий костёр. Маленькая надежда на спасение, хотя я давно не верю в чудеса, она дремлет, как бабочка в коконе, свитом гусеницей.

Его вытаскивают на улицу, раздетого, в трусах, и после моего приказа окунают в сугроб. Начинает собираться толпа горожан. Мне нужно сделать всё, чтобы мальчика не постигла участь отца. Я держу мальчугана за руку, видя, что случилось с ним в лесу. Осматриваю оцарапанное колено, оно опухло и покрылось багровыми пятнами на месте повреждения.

Люди говорят, спорят, кричат.

Я пытаюсь не слушать их, отключаюсь от мира, в котором нахожусь, и окунаюсь в сознание заражённого смертельной инфекцией мальчика. Ему лет десять, не больше. Возможно, он даже младше. Мать взяла его с собой, потому что некому было присмотреть за ним.

Зомби появляются внезапно. Утопая в глубоком снегу, они приближаются. С другой стороны бежит мать, прицеливается и стреляет в одного. Тварь падает и пытается схватить мальчика. Юра прыгает в сторону… Его зовут Юра, я шепчу про себя имя заражённого. Потом из-под снега на ребёнка набрасывается другой монстр. Я слышу, как бьётся сердце мальчика, чувствую его запах и страх, расползающийся по венам. Я смотрю глубже, моё сознание сливается с памятью мальчишки. Зомби царапает Юру, его крик заставляет меня вздрогнуть, он стонет, а слёзы брызжут из глаз. Кровь дразнит монстра. Оксана делает выстрел, а потом, когда с мертвецами покончено, хватает сына и бежит к снегоходу. Она не знает, что делать, но спешит вернуться в город. Я ощущаю её волнение, её страх и слёзы, заливающие лицо. Возвращаюсь к мальчику, провожу руками по месту повреждения и вижу странное дело: микроскопические невидимые глазу механизмы, которые выстраиваются в ряд, пытаясь подчинить себе организм мальчика на клеточном уровне. Тут и микроскоп не нужен!

Это дети Матери – отпрыски машин. Они хотели поработить мир. Неужели! У меня возникает смутная догадка – это новый виток истребления с помощью умных машин. Только теперь они не огромные механизмы, сейчас это нано-роботы!

Нет времени на страх. Мне известно, из какого я вылеплена теста, и теперь надо попробовать сделать кое-что.

– Нож! – требую я, не отрывая взгляда от раны. Красная от волнения Оксана протягивает мне требуемое, закрывает лицо руками, видя, как я разрезаю руку, давая своей крови попасть внутрь царапин на колене её сына.

Я продукт высоких технологий. Если вы не забыли, меня создали машины, и в моей крови есть похожие нано-роботы. Именно поэтому белые девы быстро справлялись с тяжёлыми и подчас смертельными для человека повреждениями.

Кровь передаёт информацию. Я вижу, как нано-роботы, оказавшиеся в крови мальчика, работают неправильно. Они перекраивают гены, что уже создала природа, и восстанавливают организм, даже когда тот мёртв.

Помню, люди говорили, что у каждого человека есть душа. Когда он умирает, душа покидает тело, а нано-роботы продолжают перестраивать и кроить его по собственному жуткому сценарию, превращая нового хозяина в смердящий сосуд без души.

Неожиданный эффект моей крови удивляет. Эти механические малыши оказались сильнее, они переваривают чужеродных агентов, растворяясь после выполненной работы. Самоуничтожаются, так как кровь у людей другая, и она не несёт информацию для продолжения влияния моих нано-роботов.

– Несите ребёнка в дом! – Я поднимаюсь с колен. Удивляюсь собственной сообразительности и смелости. Улыбаюсь, понимая, что живые мертвецы в понимании людей действительно казались чем-то сверхъестественным. Только вопрос, откуда нано-кровь попала к людям, которые стали заражёнными, меня не оставлял в покое.

– Он открыл глаза! – Слышу радостный крик матери.

– Смотрите, он пришёл в себя!

– А если он обратится в зомби?

Я вхожу в дом Оксаны. Небольшая квартира на первом этаже двухэтажного дома пахнет любовью и теплом. Юра смотрит на меня и улыбается, Оксана снова плачет. Странные люди, рассуждаю я про себя, когда им не только плохо, но и хорошо, они плачут.

– Мальчик здоров. Сообщи Вергилию, что мне необходим материал для исследований. Главное, я выяснила, что вызывает болезнь.

Оксана и остальные люди, находящиеся около мальчика, с мольбой смотрят в мою сторону. Оксана поднимается, идёт ко мне и просит прощения за грубость. Она говорит, что люди боялись, приняв незнакомку с пугающей внешностью за мутанта, способного навредить городу.

– Люди всегда ненавидят или боятся того, кто не похож на них, – уронила я и направилась к двери.

– Спасибо тебе! – крикнула Оксана. Она не знала моего имени. Мне было достаточно знать, как зовут её.

Ни к чему ненужные слёзы, объятия и признания. Сейчас мне это было нужно меньше всего. Я вспомнила себя прежнюю, где-то доверчивую или слишком бескомпромиссную.

В памяти всплыло, что мы делали с людьми. Сейчас это кажется ненастоящим, чужим сном.

Я вернулась в дом Вергилия, видя, как люди смотрят на меня. Теперь это был взгляд, которым взирают на бога. Однако я не желаю быть мессией, я просто хочу, чтобы меня оставили в покое. Здесь никто не был мне дорог. Что стало с моими друзьями, живы ли они?