Василина Шаурина - Столько лет… Книга вторая

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

ГЛАВА 1

Руслан

Увидев Степку в комнате свиданий, не был удивлен, знал, что Санька не даст мне здесь загнуться. Как только меня отправили на зону, свидание вытребовала, сказала, что сестрой приходится. Я, пожалуй, тогда впервые увидел ее в бешенстве. Сашка прям кипела в своем желании стереть Загряжскую с лица земли, на эмоциях так и выдала: «Увижу ее, задушу собственным руками! Как она посмела сотворить это с тобой???!». А на прощание сказала, что Степку найдет и все ему подробно передаст: что со мной, и где я.

А Степка, брательник мой, это вообще, конечно, сила. Связи, возможности, ну, и не без родства определенного. У Степиного младшего сына крестным был не кто-нибудь, а прокурор. Глядя на брата сейчас, я начал с особой силой ощущать свою несостоятельность. Раньше это было стремлением быть вровень со старшим, достигнуть определенной планки, стать значимым в спорте. После спорта пошел в бизнес, планы были. «Да, были»,– горечью растекается в сознании и душе.

Я сейчас, как пацан малолетний, сидел перед ним и едва не краснел. Взгляд-то уж точно выдержать был не в силах, зная, насколько сильно я налажал. Ебать! Мне 27 лет! А меня за член водили, как сопливого задрота-ботана.

Брат вытащил меня. Недели через две выпустили, Степка сказал, что дело отправили на дорасследование. С меня же все обвинения сняты. Он сам забирал меня из тюряги со словами:

– Родители не в курсе, поэтому сделай так, чтобы никогда не узнали. Не встревай больше никуда!– пригвоздив к сиденью взглядом.

– Степ, спасибо,– стиснув зубы от бессильной злобы и облегчения, что мать не знает о теперь уже позорном прошлом своего младшего сына,– буду должен,– все так же сквозь зубы. Да, понимаю, что спас, но, с-с-сука, паршиво, как же паршиво, твою ж мать, ощущать свою глупость и никчемность!

– Будешь, потом. Ко мне поедешь? В порядок себя привести,– поясняет в ответ на мой взгляд.

«Нет, вот по гостям я точно не настроен сейчас мотаться».

– Мне надо в офис. Закончить дела с Леськой,– мысленно ставлю крест на себе, как на бизнесмене. Все, баста, поиграл и хватит, пора домой.

– Уверен, что тебе с этого надо начать новую жизнь?– уточняет Степка. Я же смотрю на брата и думаю, как бы изменился его взгляд, расскажи я ему все, как было. Всю мою историю.

– Более чем, пока сидел, она была у меня, сама предлагала выкупить мою долю. Я ее понимаю,– отвечаю, отвернувшись к окну. У меня был вагон времени, чтобы подумать над судьбой своей части в бизнесе. Я вложил достаточно сил и средств, чтобы волноваться за стабильность предприятия. И у меня не было никакого желания топить бизнес своей подмоченной репутацией.

Больше ни о чем не спрашивая, Степка отвозит меня к Вознесенской. Секретарь сразу отводит нас в конференц-зал, а вскоре и сама Олеся Евгеньевна появляется. Сдержанно приветствует.

Я сразу перехожу к делу, не вижу смысла разводить церемонии. Олеся отдает распоряжение вызвать к нам юристов. Когда процедура завершается, я прошу всех покинуть кабинет. Мы с теперь уже бывшим партнером остаемся в помещении одни.

– Лесь, я сильно подорвал нам репутацию?– спокойно смотрю на нее, подмечая все изменения: Вознесенская повзрослела, взгляд уже совсем сучий стал.

– Не считая сорванного контракта с Загряжским, от нас ушли еще пара крупных проектов. Мне продолжать?– смотрит на меня новым взглядом. Такой я ее не видел.

– Извиняться не буду, я тоже пострадавшая сторона. Кому там твой Игореша помешал, может, найдут, может, нет, а мне от того дерьма, в которое окунула эта семейка, еще долго отмываться,– жестко отвечаю.

– Стародумов, да чтоб ты знал, мне плевать на семейство Кременецких! Да гниль гнилью, паскуды, только наказать нет возможности. У меня нет, а то бы уже постаралась, засадила,– Вознесенская едва слюной не брызжет: в такой ярости.

– Лесь, ты чего? Так контракт заел, что ли?– смотрю на нее в замешательстве, и, блядь, ощущение, как будто я эту женщину вижу впервые в жизни.

– Я любила его и могла стать женой! Оставалось немного дожать, и он был бы моим!– цедит так, что волосы дыбом постепенно встают.

– Блядь,– вырывается у меня,– нихуясе поворот,– сука, остановите планету, я сойду. Как эту мразь любить можно было???! У Леськи батя в сто раз лучше той обезьяны. А девочки вроде бы по подобию отца мужиков выбирают? Не?

– Тебе не понять,– выплевывает с психа Вознесенская, вызывая даже не оторопь, а просто желание вызвать сюда психиатра.

– Да, я даже и пытаться не буду. Лады, пошел я, навряд ли доведется еще встретиться, так что удачи тебе по всем фронтам,– откланиваюсь я.

– Русь, куда ты сейчас?– «просыпается» в Вознесенской та Леська, которую я знал когда-то совсем недавно.

– Домой,– коротко и сухо.

– Ты звони, если чего. Вдруг, бизнес надумаешь там открыть, помогу,– мямлит робко.

– Ладно, покеда.

Выхожу из зала без всяких душевных прощаний.

Пока бумаги оформляются, живу у брата. Степка уговорил, я бы даже сказал надавил авторитетом. Часть суммы Вознесенская перечисляет сразу на счет Степки: пригодится для покупки хаты. Юристы работают над подготовкой всех документов, а я подыскиваю себе жилье в родном городе. Янка, жена Степки, первое время делала попытки вытащить меня на семейные посиделки, пыталась разговорить, а я игнорил. Не знаю, Степка ей что-то сказал, или она просто обиделась на меня за такое отношение, но меня оставили в покое.

Пока жил у них, не бухал, как многие бы подумали. Ну, это же было бы логично, ведь так? Откинулся с зоны, с бизнесом попрощался, можно и забухать, только вот желания не было. Как бы паршиво ни звучало, завидовал брату, боялся, что если начну пить, сорвусь. Наговорю лишнего, а я не желал ни ссор, ни, тем более, перед детьми позориться, да и пугать их тоже не хотел. Желание было только одно: как можно скорее убраться отсюда. Москва ─ большой город, но меня крыло только уже от одной мысли, что ОНА где-то там, на просторах столицы.

Алиса ─ сука бессердечная.

Она снилась мне каждую гребаную ночь. Суд, заседание, ее показания. Насквозь лживые, как и глаза, которые я по какому-то помутнению рассудка, не иначе, считал всегда честными.

– Загряжская Алиса Рустамовна,– зазвучал такой родной и в тоже время какой-то чужой голос. Вскинув голову в сторону трибуны, за которой стоит свидетель, вижу Ее. Взгляд какой-то стеклянный, пьяная она, что ли?– Вдова Загряжского Игоря Ренатовича,– отвечает она на вопрос адвоката.

– Да, знакома, был представлен мне на светском мероприятии,– адвокат, указав на меня, интересуется, знает ли она меня. Я еще не сильно напрягаюсь, но холодок по спине уже начинает бегать.