Брюс Фёдоров - Стрельцы окаянные

Если бы она только знала. Разгадка пришла слишком поздно, когда годы уже начали серебрить пряди волос почтенной дамы. Виновником всех её неудач на амурном поприще оказался её любимец, с которым она по обыкновению коротала долгие зимние вечера, занимаясь вязанием на спицах стилем «морская пена» безразмерного джемпера и просмотром по телевизору скучных театральных постановок.

Австралийский какаду Кеша жил у Аполлинарии Семидолловны в заточении в большой клетке не менее 20 лет. Он питался орехами, сухим горохом и семечками. Иногда ему перепадали леденцы, а летом свежие ягоды и кусочки сочного арбуза. Когда Кеша был недоволен, а недовольным он был почти постоянно, то прекращал разговаривать и принимался деловито выщипывать пёрышки со своего брюшка. Ещё в годы своей молодости, когда он, трепыхаясь, угодил в сеть ловцов экзотических птиц, попугай решил, что будет мстить всему роду людскому как может и сообразуясь с реальными возможностями. Перебрав все доступные ему на положении арестанта способы, Кеша решил примерить на себя личину изобличителя, которая, как ни странно, оказалась весьма эффективной для осуществления его вероломного замысла.

Он побывал в трёх домах, и три хозяина от него отказались, переуступая другим владельцам, жаждавшим приобрести тропическое чудо за символические деньги. Оказавшись в уютном гнёздышке Аполлинарии Семидолловны, Кеша решил использовать поистине дьявольскую тактику применительно к образу жизни любвеобильной начальницы из жилищной конторы.

При виде очередного воздыхателя попугай громогласно приветствовал того дружелюбным возгласом:

– Привет, добро пожаловать. Как здоровье? – чем сразу завоёвывал самое тёплое расположение со стороны гостя и заставлял гордиться собой хозяйку дома.

Затем Кеша замирал и, не обращая внимания на людей, принимался ковыряться в ореховой скорлупе и чистить огромный клюв о железные прутья своего подвесного домика. Он дожидался подходящего момента, который появлялся у него каждый раз, когда Аполлинария убегала на кухню за очередным съестным деликатесом или затем, чтобы снять с огня сковороду с подгорающим жарким.

Тогда пернатый интриган, взбив хохолок на своей голове, принимался рассказывать оторопевшему мужчине самые пошлые гнусности из интимной жизни одинокой женщины, разукрашивая своё повествование животными криками и томными стонами, характерными для заключительной фазы полового акта.

В результате поражённый в самое сердце местечковый Ромео убегал с места событий, забывая второпях свой пиджак и галстук, а заодно и страстные вожделения. А Кеше оставалось лишь наслаждаться фактом очередной победы.

Разоблачив коварного афериста, Аполлинария Семидолловна сгоряча чуть не засунула того на час в разогретую до двухсот градусов духовку, но, пораскинув умом, отложила исполнение жестокого намерения до лучших времён. В конце концов, попугай стоил в открытой продаже немалых денег и временами бывал прекрасным собеседником.

Действительно, не точить же, в самом деле, лясы с дворником-пропойцей Потапычем.

Вот такие необычные люди рождались, жили и умирали в Колупаевске, городе с большими историческими корнями, уходящими в былинное прошлое. В местном историческом музее несколько стендов было отведено доказательствам того, что берестяные грамоты с записями денежных долгов и признаний в любви впервые были найдены именно в Колупаевском городище, аж на два века раньше, чем в сомнительном Великом Новгороде. А эмоционально возбуждённые экскурсоводы непременно подводили жавшихся друг к другу залётных туристов из окрестных областей и республик к Рюриковой стоянке.

Неизвестно, когда и кем была состряпана эта легенда о том, что варяжский князь именно здесь на пути «из варяг в греки» разбил свой шатёр на берегу великой реки Итиль и, налюбовавшись местными просторами, простёр державную руку и изрёк:

– Здесь будет заложен мой любимый город. Отсюда буду править Русью я и внушать страх моим недругам.

В случае если благодарные слушатели, разинув рты, согласно кивали головами, уверовав в местные байки, то тогда директор краеведческого музея Аникей Кастратович снисходил до того, чтобы со слезами в голосе поведать им леденящую душу историю о трагедии далёких веков.

По его словам, известные своей подлостью древние киевляне посулами заманили доверчивого Рюрика, уболтали князя и опоили хмельным зельем его дружину, а заодно подсунули ему позорную девку Меланью, мастерицу по всякому блуду. С тех пор Киев, а не Колупаевск прозывается первостолицей Древней Руси.

Тяжкое и несмываемое оскорбление, с которым до сих пор борются лучшие умы колупаевской науки, а заодно и местное ГБДД, неизменно штрафующее все автомобили подряд с киевскими номерами.

Московские архивисты как могли пытались помочь изнемогавшим в исторических диспутах колупаевским коллегам. Но ни Ипатьевская, ни Лаврентьевская летописи, ни даже многократно изменённые и подправленные их списки ничем не смогли помочь. Ну не было в те времена и в тех местах высококультурного городища Колупаева. Даже мудрый ворон не сумел уронить в эту землю татарскую стрелу, наконечник которой колупаевские археологи смогли бы выкопать через семьсот лет и объявить всему миру о том, что первое сражение Куликовской битвы начиналось именно в этих дремучих дубравах. Молчала и красавица Итиль; не хотела выкатывать из глубоких омутов на песчаный брег золочёный шелом с копьеобразным наконечником, на котором красовался бы боевой девиз: «За стольный град Колупаевск. Не пощадим, други, живота своего».

Историческая беспросветность искренне возмущала широкую общественность города и всей области.

– Интриганы, бюрократы от науки! – негодовали горожане и селяне.

– Я восстановлю историческую истину! Найду в Москве укорот на этих книжных червей, окопавшихся в бастионах Академии наук! – гремел на заседаниях первый секретарь обкома партии Гавриил Федулович Фуражкин и потрясал в воздухе сухоньким кулачком. Члены обкома и приписанные к нему директора крупных производств дружно хлопали в ладоши и обменивались весёлыми взглядами – мол, доберёмся до этих москвичей и киевлян. Всё по-своему кроить хотят. Вырывают почву из-под ног колупаевского патриотизма. Не позволим.

Вскоре возможность для восстановления справедливости уважаемому Гавриилу Федуловичу представилась. Его вызвали в Москву на совещание секретарей обкомов и крайкомов. Помощники и заместители основательно потрудились, чтобы снарядить своего боярина в поездку. В его «министерском» портфеле уютно улеглась приглаженная со всех углов отчётность о великих достижениях Колупаевской области в деле развития народного хозяйства. Если эту победную реляцию прочёл бы губернатор отдельно взятого американского штата Техас, то его лицо вначале позеленело бы, а потом пожелтело от приступа панкреатита. Таких показателей в приросте надоев молока и производстве нефтепродуктов власти «Одинокой звезды» даже представить себе не могли.