Юрий Яньшин - Разрыв. Этот длинный, длинный день

Однако появление этих новых фигур не осталось незамеченным бдительным оком «пруссака» и он тут же подошел к ним. Приветливо протягивая руку поочередно каждому, заметил, однако, не без легкого ехидства, обращаясь к Барышеву и Тучкову:

– А что же ваше начальство не почтило нас своей милостью? Или они предпочитают держать руку на пульсе времени, не выходя из своих мрачных застенков?

– Верно! – принял игру и манеру общения вмешавшийся в разговор «разведчик» Костюченков. – Совершенно верно! Именно в застенках и находится их начальство, причем, в прямом смысле слова.

– Вот как?! Интересно-интересно! И что, были причины? – уже на полном серьезе поинтересовался Рудов. Высший генералитет еще плотнее сбился вокруг них, боясь прозевать хоть одно слово, сказанное здесь.

– Да, – коротко подтвердил сказанное адмирал-шпион, ничуть не смущаясь повышенного внимания к своей никем и ничем не афишируемой особе. Их более разговорчивый коллега – Тучков, решил внести ясность, поэтому хоть и довольно кратко, но емко описал перипетии сегодняшнего утра.

– Мы с Игорем Олеговичем и Дмитрием Аркадьевичем, – тут он кивнул поочередно на Барышева и Костюченкова, – уже давненько присматривались к своим шефам – Пасечнику и Покрышеву. Ну и накопилось со временем, конечно. А уж после приснопамятного вояжа этого развеселого квартета, в лице их и еще секретаря Совета безопасности Ватрушина и вашего начальника Главного управления Генштаба, ныне покойного, генерал-полковника Коробова, 69 69 И. Коробов – генерал-полковник, действительно участвовал в секретном визите 26—27 января 2018 в штаб-квартиру ЦРУ, несмотря на то, что состоял в «санкционных» списках Госдепартамента США. в Штаты в конце января 2018, где они сдали тогдашнему директору ЦРУ Майку Помпео все сведения о нашей резидентуре на Ближнем Востоке, за обещание спасения от санкций, счетов и предприятий своих женушек, зарегистрированных на Сейшелах и Кайманах 70 70 Одни из крупнейших оффшорных зон, расположенные на Сейшельских и Каймановых островах, находящихся в юрисдикции Великобритании. и подавно наш интерес к ним возрос многократно.

– Кстати, загадочная смерть Коробова это ваших рук дело? – вскользь поинтересовался Рудов.

Оба штатских, как по команде, дружно пожали плечами, но не стали отвечать. Костюченков, к которому и относился вопрос, промолчал, отводя глаза.

– Ладно, – отмахнулся Рудов, не желая ставить в неловкое положение возможных соратников. – А дальше?

– А дальше, – подхватил его Тучков, – когда это произошло, мы быстренько связались и согласились, что второго шанса раздавить этих гнид у нас может не случиться. Группы захвата у нас всегда на «подогреве». 71 71 Сленговое выражение, обозначающее готовность «номер один». Остальное – дело техники. Через десять минут их уже спеленали прямо в своих кабинетах. Ватрушина перехватили, когда он уже садился в машину, чтобы ехать в Кубинку-2. 72 72 Кубинка-2 или «объект 800» секретный аэродром, расположенный на северо-западе от Москвы. Жаль, что не смогли захватить домочадцев Покрышева. Слиняли в Венгрию еще на прошлой неделе. Он им оформил венгерское гражданство, в нарушение всех законов и инструкций, так что, теперь их «ищи-свищи». Ну а мы вот сюда, сразу и прямиком. По дороге пробовали связаться с директором ФСО и его заместителем, но их рабочие телефоны и личные коммуникаторы не отвечают. Мы проявили инициативу и послали оперативные группы по известным адресам. Группы пока на связь не выходили.

Афанасьев больше на автомате, чем осознанно покивал головой. При этом его и без того «топорное» лицо с никак не подходящей к нему курносостью переполняла злость, впрочем, пока еще в рамках армейского этикета.

– Где задержанные? – угрюмо спросил он, сжимая кулаки до побелевших костяшек.

– На одной из явочных дач под надежной охраной. Специалисты сейчас проводят с ними «экспресс-допрос». 73 73 Метод ведения допроса в нарушение всех конвенциональных принципов,

– Смотрите, не переусердствуйте там, – подначил Рудов Тучкова, зябко передергивая при этом плечами.

Но взгляды почти всех присутствующих скрестились на Афанасьеве. Все ждали от него веского слова. А на него было страшно смотреть в эти минуты. Покрывшееся испариной возле лба и висков лицо начальника Генштаба было похоже на восковую маску, наспех и грубо слепленную с оригинала. Но он молчал, а всем окружавшим сейчас несчастного начальника Генштаба, по зарез нужны были, хоть какие-то руководящие указания, чтобы сбросить с себя растерянность и почувствовать свою необходимость. Все это прекрасно понимали. Понимал это и Валерий Васильевич Афанасьев, по прозвищу «комод».

Напряженную паузу нарушил капитан с красной повязкой дежурного начальника караула.

– Товарищ генерал-майор, – обратился он, козыряя, к руководителю дежурной смены, – разрешите обратиться к товарищу Начальнику Генерального штаба?!

– Разрешаю, – незамедлительно ответил тот, подспудно чувствуя, что сейчас должно что-то произойти (хотя, если вдуматься, то происшествий сегодня и так хватало).

– Товарищ генерал армии, – обратился он уже к Афанасьеву, – разрешите обратиться?!

Начальник Генштаба только коротко кивнул, не тратя даром слов. Он вообще был из породы молчунов.

– Там на КПП 74 74 Контрольно-пропускной пункт. какой-то старик. Из гражданских. Требует немедленно провести его к вам. В подтверждение своего требования передал вам, вот это, – с этими словами начкар сунул руку в нагрудный карман и достал оттуда золотой перстень, в виде печатки, на поверхности которой было рельефное изображение трех пятиконечных звезд, сцепившихся краями своих лучей, образуя, тем самым, некое подобие треугольника. Афанасьев взял в руки кольцо и поднес к глазам. Сомнений не было, он сразу узнал этот рисунок и невольно вздрогнул. Вот уже сорок три года в левой подмышечной области он носит этот выжженный каленым железом знак. Знак причастности к тайному сообществу. С внутренней стороны перстня по его окружности шла надпись славянской вязью: «Жизнь – Родине, честь – никому».

– Веди, сюда, – осипшим голосом приказал он капитану. В горле как-то разом все пересохло. Он сделал судорожное глотательное движение, но во рту бушевала Сахара. Кто-то из генералов, видя мучительные затруднения начальства, протянул стакан воды. Валерий Васильевич только благодарно кивнул, даже не рассмотрев, как следует, доброхота. Предчувствуя нечто эпическое, присутствующие генералы и адмиралы замерли «соляными столбами» подобно персонажам «Ревизора» в последней сцене.

Минуты ожидания тянулись невыносимо долго. Всем почему-то казалось, что появление неизвестного и таинственного старика, передавшего какой-то предмет Начальнику Генштаба (далеко не все смогли разглядеть и понять, что он принял от начкара 75 75 Начальник караула (сокращ.) ) способно, если и не все расставить на свои места, в этой непонятной и трагической ситуации, в которую попала Россия в очередной раз, то уж во всяком случае, во многом прояснить обстановку. Вдруг в задних рядах возникло какое-то едва уловимое движение, а буквально через пару-тройку мгновений плотные ряды присутствующих генералов начали расступаться, как льдины перед движущимся айсбергом. Но никакого айсберга не было. Просто вошел среднего роста сухощавый хиповатого вида старичок с седыми волосами аккуратно собранными на затылке в куцый хвостик-косичку, перехваченный канцелярской резинкой и такой же небольшой седой подстриженной бородкой. Одет он был тоже по-простому: светлые полотняные брючки и в тон им рубашка с короткими, по случаю теплой погоды, рукавами. Чем-то он даже на первый взгляд напоминал уже порядком подзабытого актера – Вацлава Дворжецкого. В общем, как ни крути – ничем не примечательный старикан. Тысячи таких, как он сидят у своих подъездов на лавочках, яростно обсуждая внешнюю политику страны, играют в шахматы с такими же, как они сами отголосками прошлого или, как сторонники ЗОЖа 76 76 Здоровый образ жизни. бегают по утрам в скверах и парках, демонстрируя победу старческого маразма над инфарктом. И все-таки было в нем что-то этакое, что в корне отличало его от всех других. Чувствовалась в нем какая-то необъяснимая мощь, заставляющая расступаться в стороны сильных мира сего. По уверенной и совсем не старческой походке, по отточенным и повелительным движениям руки, требовательно протянутой к Афанасьеву, чтобы тот вернул опознавательный знак, было видно, что этот человек привык отдавать приказы еще и не таким «шишкам», как Начальник Генштаба и не терпел отказов ни с чьей стороны. Но самым удивительным в этом старике были его глаза. Голубые, чистые, без какой бы то ни было мути в глазных яблоках, свойственной всем представителям преклонного поколения, они поражали своей молодостью и пронзительностью. Такие глаза могли принадлежать только молодому и полному жизненных сил человеку. Или же вовсе не человеку, что уже было бы на грани мистики и откровенного фэнтези.