Василий Гурковский - Паломники

«А что, – подхватила разговор Ксения, – мой отец до конца своих дней, все грезил этим паломничеством, но не суждено ему было его совершить, в первую очередь, по состоянию здоровья. А что ты думаешь по этому поводу?» – обратилась она к Семену. «Мы об этом поговорим несколько позже – уклончиво отметил Семен, – может ты, Степан, увидишь своего родственника – узнай об этом что-либо по подробнее, да и я поинтересуюсь в волостном правлении и у нашего батюшки, что, когда и во что это обойдется, а потом поговорим, если что-то решим. И отец, а особенно дед мой – Семен, очень часто говорили, о желании посетить Святую Землю. Оба были глубоко верующими людьми, но судьба распорядилась по – другому, и желаниям их, так и не суждено было сбыться». На том тему паломничества закрыли и продолжили разговор о разных делах в ближайшем будущем.

Когда стемнело, гости из Слободзеи засобирались домой. Вышли на улицу. Снег перестал падать, луна висела ярким большим фонарем, освещая сказочный рождественский пейзаж. Мягкий, влажный днем, снег, затянутый тонкой коркой, превратился в сверкающий наст. Было абсолютно тихо и очень красиво. Усыпанные снегом деревья, тяжелыми шапками нависали над хозяйственными постройками Степановой усадьбы и казались нарисованными огромными кистями. Земля и лес, представляли собой нераздельное белое целое, с нависшим над всем этим – куполом чистого, темно синего неба, с одинокой молчаливой луной.

«Слушай, кум, – обратился Степан к Семену. – Посмотри, какая погода чудесная! Сейчас давай выйдем во двор, в снежки, как в детстве, поиграем. Разомнемся, потом еще посидим! Ну, куда вы спешите? В кои веки вырвались к нам и то на три часа. Оставайтесь. Переночуете, утром – похмелимся и – поедете»– уговаривал кума Степан.

«Не могу, Степан. – Завтра гости будут из Одессы, родственники. Их надо на вокзале встретить, привезти домой, а потом достойно принять. Ворон будет всю ночь в чужой конюшне метаться. Да и ты же знаешь- я никогда и нигде, кроме дома – не ночую»– поставил точку Семен.

Гости быстро собрались, мужчины, традиционно (НА КОНЯ), выпили по довольно емкой деревянной старинной кружке, доброго вина, еще из отцовских запасов, женщины потеплее запеленали уснувшую Марию и уложили её в сани, потом Ольга вынесла две завернутые в полотняную ткань – «вертуты» – (большие круглые, похожие на калачи, печеные изделия из слоеного теста, перемазанного маслом). Их тоже уложили в сани. В задке сани имели невысокую резную деревянную стенку, возле неё устроилась Ксения, впереди, на обитой сукном доске, восседал Семен, с вожжами в одной руке и кнутом в другой, между ними – закутанная в одеяло- спала Мария.

Степан привычно обошел вокруг «экипаж» гостей, проверил упряжь, крепления дышел, поправил войлочный полог сзади Ксении и, пожав руку Семену, произнес с сожалением: «Ну, трогайте с Богом, мы на Крещение прибудем, воду в церкви посвятим». Семен тряхнул вожжами: «Но-о-о! Давай, Ворон! Поехали – Домой!».

Метров в пятидесяти от спуска с кременчугского холма, дорога втягивалась в лес. После них, никто со стороны Слободзеи, ни на Кременчуг, ни в сторону Копанки, не проезжал, поэтому дневной след от саней Семена, – был еще вполне различимым на узкой дороге. Но это – на открытой местности и при яркой луне, а в лесу, где ветви деревьев, облепленные снегом, шатром смыкались на уровне уже 4–5 метров, а местами – и ниже, было просто темно. Такой парадокс – все вокруг бело, сверху и снизу, и ничего не видно. Лунный свет иногда падает светлым пятнами в местах, где деревья стоят редко или отсутствуют по каким-то причинам, но это лишь, отдельными мгновениями. Но ничего опасного в этом не было, – конь интуитивно держался дороги, бежал мелкой рысью, а на этом, двухкилометровом отрезке до берега Днестра, дорога была ровной, без крутых перекатов, ям, впадин и других неприятностей.

Семен сидел на передке саней, напряженно всматриваясь в белую непрозрачную даль, но, кроме копыт Ворона, осыпавших его снежной пылью, ничего не видел. В управлении движением он не участвовал; ни вожжами, ни кнутом, ни голосом, – не пользовался. Просто в этом не было необходимости.

Он расслабился. Сказались, естественно, и плотный ужин, и окружающая обстановка в гостях у друга. «Это же надо! – говорил он себе, – это же надо так случиться, чтобы было все хорошо! -Хорошо, что мы, наконец выбрались и поехали к Степану, Хорошо, что у него хозяйство такое добротное, живое, надежное, Хорошо, что он и его жена, Ольга, сестра моя, такие добрые, порядочные и честные люди, действительно настоящие друзья, на которых всегда можно надеяться и положиться. А какой стол для нас приготовила Ольга! А вино у Степана, от Леонтьевских виноградников – просто чудесное! И вообще как Хорошо, что Судьба нас со Степаном свела вместе еще с детских лет! Говорят, что хорошего много не бывает, но что-то слишком много у нас этого самого хорошего, даже опасаться начинаешь, ничего ведь бесконечного не бывает. И все же – надо думать, как Степана с семьей из этой берлоги выводить на люди. Подходит пора детей отправлять в школу. Ольге тоже эта лесная, оторванная от мира жизнь, – уже каторгой кажется. Были хотя бы в Слободзее, а так, вроде бы и рядом, а, похоже, как за сто верст находятся. Жалко хозяйство Степана, без него – оно сразу развалится. Был бы сын постарше – оставил бы Степан его вместо себя. А так- когда это еще будет, да и вряд ли согласится сын там жить, да еще и хозяйство вести. Надо думать и надо действовать. И не когда-нибудь, когда уже припечет, а сегодня, пока все на ходу. Если Степан приедет на Крещение – надо с ним обязательно и серьезно поговорить»– думал Семен, умиротворенно скользя взглядом по пробегающим мимо усыпанным снегом кустам, похожим на белые копны и свисающим почти до головы Ворона, таким же набитым снегом, веткам деревьев.

По времени – они уже находились недалеко от края леса. Семен чуть было не задремал, тишину нарушал лишь приглушенный снегом на дороге, топот копыт Ворона. И вдруг- резкая остановка, конь уперся четырьмя ногами, а потом встал на дыбы, захрапел, задрожал всем телом, захлопал ушами и громко заржал. Семен чудом не вылетел вперед под сани, судорожно ухватившись за доску, на которой сидел. Если бы доска не была прибита – могло быть много неприятностей для всех ехавших в санях пассажиров. Закричала проснувшаяся Мария, Ксения взяла её на руки, начала успокаивать. Непонятное мгновение прошло и тут, – в темноте, слева по ходу, совсем рядом, раздался отвратительный по звуку и страшный по сути, вой… Один, за ним – второй, третий…

«Волки! – мелькнуло в голове Семена, – а в руках один кнут…». Был бы он сам, – наверное, испугался бы больше. Но за его спиной, в санях – Ксения и Мария!. Действовал инстинктивно, не рассуждая, перехватил подальше вожжи, дернул за них и сделал то, что, чего никогда раньше с Вороном не делал, – полоснул его по спине тяжелым кнутом, одновременно крикнув: «Но-о!» и, в сторону Ксении: «Держись! Лягте на днище!». Ворон от боли и обиды, ставший в начале на дыбы, видимо тоже прочувствовал ситуацию, сорвался с места в галоп и понесся по дороге к выходу из леса. Когда сани вылетели на поляну, Семен увидел, ориентируясь по горящим глазам, несколько волков, которые бежали из леса наперерез саням. Подгонять Ворона не было необходимости, он выдавал все, что мог и даже больше. Сани проскочили место «встречи» раньше волчьей стаи на каких-нибудь 15–20 метров. Нашим героям дважды повезло в том, что на снежной поверхности, за несколько часов, после того, как снег перестал идти, образовалась тонкая корка, не крепкий «наст», как после сильного мороза, на котором волки не проваливаются, а именно – корка, которая не давала им бежать, сдерживая скорость движения, и, кроме того, когда они «промахнулись» с санями и начали преследование, им пришлось догонять сани только по дороге, так как обгон им не позволяла сделать та же снежная «корка».