Татьяна Хамаганова - У сердца нет морщин

– Надюша, ты не беспокойся, у деток все в порядке, – увещевала она, – тебе важно не волноваться, это пойдет только на пользу. Олежка вчера получил пятерку по математике, Оксанку учительница похвалила за ее старание.

– Даже не знаю, как вас благодарить, – тихим голосом говорила Надя, – сердце подорвала, когда их отец бросил нас. Он хотел жить в большом городе красивой жизнью, а мы мешали ему.

– Да?! – очень удивилась Аврора Ивановна. – Но он помогает вам?

– Уже нет. Красивая жизнь превратилась в алкоголизм, спился и умер.

– Чего хотел, то и заслужил! – жестко отреагировала Аврора Ивановна. – Выкинь его из головы. Теперь тебе все силы надо бросить на выздоровление, ведь ты не хочешь, чтобы твои дети остались сиротами, верно? Победишь болезнь, настроившись только на позитивные мысли.

– Да-да, – прошептала Надя, – ради моих детей выживу. А вам спасибо большое за заботу о них, и бабушке Фене, и деду Степану.

– Еще неизвестно, кто кому благодарна, – улыбнулась Аврора Ивановна. – Надюша, если какие лекарства нужны, ты мне скажи, все достану.

– В неоплатном долгу перед вами…

– Значит, так, – проснулся в Авроре Ивановне начальник, – о деньгах, пожалуйста, не думай! Мне не о ком было заботиться, разреши хоть сейчас быть Богу угодной.

– Спасибо, Аврора Ивановна, – сглотнула слезы та.

– В выходные с Олегом и Оксанкой поедем жизнь прожигать. Хочу им устроить праздник. А ты, моя дорогая, лежи и думай только о хорошем.

Что же может отразить женскую душу? Весенняя пора сердца, длящаяся вечно? Или нежные, легкие звуки скрипки, пронзительно светлые как в печали, так и в радости? Наверно… Женская душа несет в себе всю мудрость и красоту окружающего мира, ведь улыбнется она – и как будто ромашка зацвела.

Важно стараться жить в приятном расположении духа, не поддаваясь страху набегающих лет, и тогда все болезни и неприятности отступят. Заглянуть внутрь себя, проанализировать свое душевное состояние, настроение, самочувствие очень важно. Как мы начнем день, так и складываются дела и отношения с людьми.

Запах весны стоит в воздухе, и в нем раздается пение птиц.

– Ну, что, тетки, против кого дружим?

– Поздоровайся сначала! – отрезала Аксинья.

– Здоровы были! В честь чего шабаш устраиваем?

– Вот пентюх, а! Нет, чтобы спросить, что за девишник?

Шабаш! Считаешь нас ведьмами, че ли? – хохотнула Клава.

– В каждой бабе ведьма сидит… в какой-то мере, – ухмыльнулся Платон, – вот одна из них меня и отправила за содой.

– Видали, че он про нас думает? Мужики наши совсем разучились комплименты говорить. Вот жисть пошла! – не удержалась Капа.

– А я и сказал комплимент. Не назвал же колдуньями, а ведьмой. Это название будто от слова «ведунья» идет.

– Глядите-ка, Платон-то наш мало-мало петрит в чем-то, – хихикнула Аксинья.

– Петрил бы малость, нас бы не тетками, а девками назвал, хотя бы для приличия, – не согласилась Капа.

– Не девицы вы вовсе, а тетки, я ж вас знаю не первый год.

– Ха! Он нас знает! Ты че, мне пятки щекотал? – парировала Капа.

– Где трое баб набралося, точно шабаш начинается, – ерепенился Платон. – Это как пить дать. Одно не пойму, что вас объединяет? Ты, Аксинья, вдова, царствие небесное твоему мужу, а ты, Клавдея, разведенкой живешь уже третий год, про Капу и не говорю, все еще кавалера на гнедом ишаке ждет.

– Не догадался? Одиночество нас объединяет, смутьян!

– Че болташь-то, Аксинья! У тебя пятеро детей, и внуки образовались, у Клавки двое, дочь на сносях приезжала в тот раз.

– Дети! Детки наши разлетелись по городам и весям, только их и видали, – мотанула головой Аксинья. – Нынче летом кто на одну недельку, а кто и вовсе дня на три приезжал и – поминай как звали.

– Они ж время от времени звонят, потому и считают, что приезжать не обязательно, – поддержала ее Клава.

– Тебе хорошо, Платоша, старший-то с тобой остался, семью здесь завел, – осадила его Капа. – Одиночество тебе не грозит.

– В бабьей компании хоть один мужик должон быть, – ухмыльнулся Платон, усаживаясь за стол, – кто будет вам рюмашки наполнять?

– А где ты видишь рюмашки? – спросила Аксинья, ставя тарелку с салатом.

– Надеюсь, появятся.

– Появятся, – сказала Клава, доставая из серванта хрустальные рюмки.

– Совсем другое дело, – потер руки Платон. – Так, бабы, откройте секрет, чего такое отмечаем?

– У нашей Клавдии родился первый внук! – торжественно объявила Капа.

– О! Ешки-портянки, холодные окрошки, горячие макарошки! – выдохнул Платон. – А я шабашом обзывался! Прошу пардону!

Женщины засмеялись.

– Ладно, прощаем, – сказала Клава, раскладывая вилки-тарелки.

– Ты чего портянку-то упомянул? – спросила Капа.

– Жена меня запилила! Проходу не дает, из меня маты дубиной выбивает.

– Правильно! – громко рассмеялась Аксинья, – ты ведь первый матершинник на селе. Кошмар сплошной!

– Муся ругается, что воздух в доме порчу, всех ангелов-хранителей выгнал своими непотребными словами. Теперь, грит, дом не защищен от опасностей, в любой момент пожар может вспыхнуть или еще чего там. Перепугался я, вот и придумал себе приговорку пока в мозгу крутится «трехэтажка».

– Ах вот почему она у тебя длинная, – засмеялась Капа, – но «портянка-то» не подходит.

– Пытался подходявое словечко найти, но не смог.

– И думать нечего, «ешки-матрешки», – откликнулась Клава.

– А то можно, например, «ешки-платошки», – опять захохотала Капа. – Как там у тебя дальше?

– Ешки-матрешки, холодные окрошки, горячие макарошки, – довольно высказался Платон. – Пока язык выдает бравые словечки, в башке-то все маты прокручиваю. Но исключительно в мозгу! Вслух ни-ни! Это помогает.

– Платон-то наш не дурак, нашел выход, – кивнула Капа.

– Платон, давай, звони Мусе, зови ее, – попросила Клавдея. – Вместе отметим.

– Один момент! – обрадовался мужик, доставая мобильник.

– Сейчас Муся прибежит, вот и компашка теплая образуется, – обрадовалась Капа.

– Муся веселая, а сколько частушек знает! – согласилась Аксинья.

– Алло! – крикнул Платон. – Муся, дуй к Клавдее. У ей внучок родился! Обмывать будем! Подарок прихвати! Все, ждем!

– Ты че, Платон? Какой подарок? Не надо ничего, – встрепенулась Клава.

Суд да дело, стол был накрыт и пока все усаживались, появилась в дверях Муся с букетом астр.

– Здравствуйте, милочки! – радостно поздоровалась она.

– Привет, Муся! Проходи, – пригласила хозяйка.

– Здорово, Муся! – кивнула Капа и упрекнула Платона, – вишь, твоя нас милочками назвала, а ты – тетками!

Тем временем Клава астры положила в вазу и поставила на край стола, что сразу придало торжественность застолью.