Альберт Зубко - Два Цвета. Магический реализм

Нет, ничего такого, наоборот: солнце, радостные люди вокруг, все просто отлично!

Пришвартовался международный лайнер. На набережной оживление, много народу, шум толпы, визг детей, веселые крики чаек. Туристы из разных стран разбрелись группами, смешались с местными, расселись по кафе.

Настроение отличное, мы ходили по улочкам, ели мороженное, фотографировались. В переулке набрели на киоск, где продавались старые пластинки, я выбрал диск с песенкой «A far l’amore caminca tu» (Начни заниматься любовью).

Показал девушкам, они одобрили. Тоже, по старой памяти, любили Раффаэллу Карра.

Настало время выступления моих спутниц, они спели вслух, вдвоем: «А-а-а-а, а фарламорэ каминча ту, а-а-а-а, а фарламорэ каминча ту», рассмеялись, продавец разулыбался тоже, и мы пошли дальше.

Захотелось пообедать, зашли в пиццерию, заказали Квадро Формаджи, каннеллони, вино (выбрали бутылочку белого «Frascati», не особо, собственно, разбираясь).

Несмотря на съеденную пиццу и макароны, на десерт девушки взяли еще и райское наслаждение – тирамису, а я выпил кофе.

В общем, вкусно и с удовольствием поели и пошли отдыхать в квартиру. Разбрелись по комнатам, вздремнули.

После сиесты дамы решили продолжить осмотр города и зайти в магазинчики, я рекомендовал им подняться на площадь с фонтанами (попросил допоздна не гулять – вечером может быть небезопасно – и быть на связи), а сам решил остаться дома, поработать над книгой – почувствовал, что вдохновение возвращается. Так и поступили. Кофе, быстрые сборы – и каждый по своим интересам.

Это были последние минуты, когда я видел свою жену живой.

– Пока! Желаю хорошо повеселиться! – крикнул я из своей комнаты, уже доставая черновики книги.

Позже, прокручивая в голове каждое мгновение того дня, я понял простую истину: общаясь с близким человеком, разговаривайте, словно в последний раз. Особенно перед расставанием, даже на несколько часов. Потому что в любой день, в любой час, в любой момент смерть может прибрать к себе вашего любимого человека, и это непоправимо.

Будь то по телефону или лицом к лицу, не упускайте возможности проживать вашу жизнь вместе, слушайте, ведите диалог, узнавайте друг о друге больше, находитесь в одном эмоциональном поле. Помните: любой, абсолютно любой ваш разговор, любая ваша встреча могут стать последними. И чего будет стоить ваша работа, ваши мелочные дела, как вы сможете простить себе ваше: «Извини, я занят, позже перезвоню», если, возможно, звонить будет уже некому?

«Пока. Желаю хорошо повеселиться» – та ли это фраза, которую я должен был сказать на прощание?

В то время, пока моя супруга неумолимо приближалась к своей судьбе, я засел за черновики книги.

Итак, как вы, наверное, помните, главный герой моей будущей книги оказался в тюрьме, где-то в Юго-Восточной Азии.

В черновик я схематично занес:

1) Первые часы пребывания в тюрьме. Преступники всех мастей и национальностей. Группировки по этническому признаку.

2) Отношение полиции к заключенным, местным и иностранцам. Какое?

3) Кормежка (не имею ни малейшего представления, чем там кормят, наверняка какая-нибудь гадость, и той мало – миска, и ту могут отобрать). Пометка: нужно узнать об этом побольше.

4) И самое главное – как повести себя протагонисту в первые часы и выжить в первые дни?

Понятно, что конфликт, крупный ли, мелкий, рано или поздно неизбежен в стенах камеры.

Как поведет себя главный герой? Что поможет ему или кто?

Я увлекся, делал пометки, понял, что не так много знаю о тюрьмах (и хорошо, конечно), информацию придется собирать в разных источниках. Я засиделся за книгой, уже вечерело.

Позвонил супруге, посоветовал возвращаться, не дожидаясь темноты. Жена ответила, что возвращаются с хорошим настроением, покупками и даже сюрпризом для меня. Будут через полчасика.

Я продолжил работу.

Через час моих еще не было. Я набрал номер супруги. Не отвечает, вне зоны доступа.

Набрал Наталью, звонок идет, но и она не отвечает. Я разволновался. Сложил все факты – должны были давно быть – нету, не отвечают, значит, что-то случилось! Хожу по комнате, не знаю, что делать. Набираю раз за разом оба телефона – супруги и Натальи, обе не отвечают.

Еще через час раздался звонок в дверь. Это Наталья, почему-то без моей жены и в сопровождении полиции.

Дальше все было, как в тумане. Наталья села на стул, бледная, какая-то совсем маленькая, сжалась, глаза широко открыты, молчит и смотрит в пространство перед собой.

Полицейский сказал, что наш адрес назвала Наталья, с моей женой произошел несчастный случай, попала под колеса автомобиля. Врачи ничего не смогли сделать, смерть наступила еще до их приезда, практически мгновенно. Записал мои данные в свой блокнот, принес соболезнования и ушел.

Наталья сидела в той же позе, неподвижно, в шоке. Я налил ей воды, предложил прилечь. Отказалась.

Хорошо, что нужно было хоть что-то делать, за кем-то ухаживать. Хорошо, что я не остался один в эти минуты. Больше ничего хорошего добавить нельзя. Остальное было просто ужасно.

В мозгу, видимо, работали какие-то защитные механизмы, которые не давали осознать в полной мере все, что произошло, не давали моментально сойти с ума.

Внешне выглядело так, как будто в комнате находились два совершенно спокойных человека, может быть даже несколько флегматичных: сидели, ничего не говорили, почти не двигались.

Наталья смогла заговорить только через несколько часов, когда была уже почти ночь, неожиданно сказала негромко, словно разговаривала сама с собой:

«Ребенок… Ребенок упустил мячик… Она спасла его. Погибла вместо мальчика… бросилась на шоссе… оттолкнула малыша от машины… сама не успела… это все секунды… ринулась как птица, защитила… и погибла сама… минуту назад была жива… мы разговаривали… и уже мертва… сразу… только что жива и уже – мертва… сразу…»

Только сейчас я понял, как именно все произошло.

Повторение судьбы.

Гештальт закрылся.

Смерть за смерть нашего сына.

Собственная жизнь за жизнь другого ребенка, как искупление…

Наталья заметила коробочку в подарочной упаковке, которую, как оказалось, все это время сжимала в своей руке. Протянула мне.