Татьяна Воронцова - Все, что дозволено небесами

– Я знаю, – сказал Герман. – Он предназначен для небольших катеров и лодок.

– Пойдем туда?

Она стояла перед ним – молодая, очаровательная, энергичная, чуть запыхавшаяся от беготни с фотоаппаратом, – и солнце золотило ее коротко стриженые светлые волосы. Длинная «рваная» челка падала на гладкий лоб.

– Ты чертовски красива, – вырвалось у него. – Я хочу написать твой портрет. Ты ведь фотографировала меня, так? Где хотела и сколько хотела. Теперь я хочу написать твой портрет.

Он думал, что смутить ее невозможно, но щеки Дины неожиданно вспыхнули, она потупилась и несколько секунд разглядывала носы своих кроссовок.

– Ты же художник, я помню… ну… – Передохнув, она заставила себя поднять глаза. – Я согласна. Что это будет, живопись или графика? Краски или карандаши? Или, может быть, тушь?

Отступив на шаг, он прищурился и взглянул на нее уже по-другому – как на модель.

– Думаю, масло. Акварель чересчур легкая и прозрачная, а темпера, наоборот, слишком тяжелая и плотная.

– Когда?

– Когда приступим? Завтра.

– Почему не сегодня?

– Сегодня у меня еще есть дела.

– Ясно. – Теперь она не могла отвести глаз от его лица. – Значит, договорились. Точно, да? Ты не передумаешь? Позвонишь мне сам?

Он подошел к ней вплотную. Кончиками пальцев провел, едва касаясь, по ее нежной прохладной щеке.

– Позвоню. В десять утра. Будь готова.

После ужина Герман объявил, что выйдет ненадолго подышать свежим воздухом. Буквально на пять минут. Леонид увязался за ним.

– Пусть поговорят, – успокоительно произнесла Марго, заметив, каким взглядом проводила их Нора.

– Пусть, конечно, – откликнулась та. – Я разве против?

– Ты нервничаешь из-за его интереса к этой девчонке с фотоаппаратом.

– А ты бы не нервничала, если б Ленька вдруг начал проявлять такой интерес к кому-нибудь, кроме тебя? Бегать на свидания, позировать на фоне заката…

– Думаю, да. Хотя моя история не похожа на твою. Ради Германа ты оставила работу и квартиру в Москве, полностью изменила образ жизни. А что сделал он ради тебя?

– То, чего не удавалось никому. Выдернул меня из ставшего уже привычным состояния хандры и апатии. Помог снова ощутить вкус жизни.

– О!.. Даже так?

Отвернувшись к раковине, Марго пустила воду и принялась мыть посуду. Нора ждала продолжения и через пару минут дождалась.

– Помнишь, ты рассказывала мне, как он переспал с Леськой… ну, когда Лера оставила ее ночевать в изоляторе после похищения… и, увидев твою реакцию, пообещал, что ничего подобного не повторится, пока вы вместе. Помнишь?

– Пока мы вместе, – повторила она с усмешкой. – Помню, да.

– Ты думаешь, он нарушил свое обещание?

– Нет. Если б нарушил, то сказал бы об этом. Ему присуща своеобразная слепота в отношениях, но говорить правду он не боится.

– Значит, ты опасаешься, что он может это сделать? Нарушить обещание и потом признаться.

– Не то чтобы опасаюсь… – Нора помедлила, прислушиваясь к себе. – Но допускаю такую возможность. Это было бы естественно и понятно, согласись. Мы вместе с прошлого лета, не так уж много. И я старше его на десять лет. Что ты качаешь головой? Не согласна? Но это факты, Марго. Как думаешь, сколько лет его новой подруге? Двадцать пять? Двадцать семь? И она очень красива. Я тоже заглянула в интернет.

– О вашей разнице в возрасте Герман знает так же хорошо, как ты. И, по-моему, она его никогда не смущала. Увлечься этой девушкой он, конечно, может… на некоторое время… но уж точно не из-за возраста и не из-за внешности. Ты тоже красива, Нора. Не только по моим меркам, но и по меркам Германа. И дело не только в этом. Вы вместе с прошлого лета – не так уж много, но и не так уж мало. Если бы его что-то глобально не устраивало, он давно завел бы себе новую подружку. Половина девок с фермы пускает слюни, глядя на него. Стоит ему щелкнуть пальцами…

– Глобально, – повторила Нора, сидя за столом и глядя на узкую спину Марго, тонкую талию, выпуклые ягодицы, туго обтянутые голубой джинсовой тканью, и длинные, как у манекенщицы, ноги. – Ты имеешь в виду секс?

– Да.

– В этом смысле у нас все в порядке. Он легко озвучивает свои желания и даже в тех случаях, когда я не настроена на их осуществление, находит способ меня к этому склонить.

– Значит, ему нужна именно ты. Женщина, которая отвечает на его страсть так, как он хочет.

– А вдруг Дина тоже сумеет ответить, как он хочет? Герман молод, силен, здоров. Их всех – таких вот самоуверенных жеребцов – заводит вид ладного женского тела.

– Ну, с этим трудно спорить. – Марго немного подумала. – Последние два дня у вас был секс?

– Да.

– И как?

Нора улыбнулась.

– Значит, все в порядке?

– Не знаю. – Она и правда не знала. – Может, я делаю из мухи слона?

– Я бы так не сказала, но…

Стук входной двери помешал ей закончить. Король и друид вернулись со своей вечерней прогулки. Основной пар они, вероятно, выпустили еще на улице и теперь вяло переругивались, двигаясь через гостиную в направлении кухни.

– Вся посуда вымыта! – безапелляционным тоном заявила Марго, едва они появились и дружно, в четыре глаза, уставились на чайник. – Больше никаких чаепитий. Идите смотреть телевизор. Или в шашки играть.

– Мы уберем за собой, – пообещал Леонид.

– Знаю я, как вы убираете!

Герман уже заглядывал под крышку чайника, проверяя, достаточно ли в нем воды.

– Тогда уж доешьте пирог, – сказала Нора, надеясь, что ее добродушно-ворчливый тон создаст иллюзию «все нормально». – Там осталось всего ничего.

– Давай, – обрадовался Леонид. – Где он у тебя? – И присвистнул, увидев на блюде, с которого Нора приподняла крышку, четыре треугольных куска пирога с сыром и зеленью. – Хорошенькое «ничего»! Предлагаешь поужинать еще раз?

Поставив чайник на газ, Герман обернулся, посмотрел на пирог, обвел безумным взглядом лица людей, которых уже привык считать своей семьей… и, пробормотав невнятные извинения, выскочил из кухни.

Обалдевший Леонид застыл с разинутым ртом. Закрыл рот. Облизнул губы и вопросительно покосился на Нору. Но она, сидя за столом в прежней позе, только покачала головой. Глядя в пол. Боясь разрыдаться.

– Набей ему морду, Ленька, – в сердцах проговорила Марго, швырнув в раковину губку, которой вытирала со стола.

Леонид пожал плечами.

– За что?

Не вполне проснувшись, она пошарила рукой по постели и, не обнаружив Германа, открыла глаза. Привстала, опираясь на локоть. Включила ночник.

Его одежды, которую он перед сном развесил на кресле, теперь там не было.

Несколько секунд Нора смотрела в одну точку, затем отбросила одеяло, села и, тихонько вздохнув, потянулась за домашним трикотажным костюмом.

Герман сидел в одном из плетеных кресел на застекленной веранде. Он не курил и не пил, хотя пачка сигарет, зажигалка, пепельница, полбутылки сухого красного вина и большая стеклянная рюмка красовались на пластиковом столике, только руку протянуть. Просто сидел и смотрел в открытое окно перед собой. На нем были джинсы и кеды на босу ногу, на плечах – легкий шерстяной плед.