Александра Ковалева - Хорошая попытка

– Как так, да как так-то? – непонимающе тряс головой Джордан Питерсон где-то за час до припадка. – Ведь у меня такие искрометные аллегории на детские сказки. Никто не догадался, а я – молодец – догадался. Ведь я умный, потому что красивый, и в кресле красиво сижу, и в костюме красиво сижу тоже. Так как же так, не может этого быть, не может быть, чтобы мои последователи, апостолы мои, соколы, оказались сборищем испуганных мужчин средних лет, всевозможных белых оттенков, как сказали бы леваки, ненавижу леваков.

Между тем, сборище апостолов, испуганно оглядываясь, ссутулившись и припадая животиками к асфальту, на цыпочках подбиралось к больничке, где мирно покоился Джордан Питерсон. Они желали следовать за ним, он – тот единственный, кто смог защитить их нежные души и тельца от турбулентности стремительно меняющегося мира.

И пяти лет не прошло с тех пор, как женщины ткнули пальцем в небо и нечаянно объединились частью смыслов с чернож… представителями других рас, пида… представителями нетрадиционной сексуальной ориентации и комму… леваками этими мерзкими, ненавижу леваков. А так же – с теми негодяями, такими же белыми, такими же мужчинами, которые почему-то встали на сторону вышеперечисленных. И тем самым поставили под угрозу их – апостолов Питерсона, венцов эволюции – идеологическое выживание. Венцов осталось мало. Все эти леваки, ненавижу леваков, объединились и нечаянно вломили апостолам смысловой, опять же, пропиздюлины. Вломили – и сами себе удивились. «А что, так можно было? – каждый раз удивлялись они, в очередной раз тыкая носом очередного белого мальчика-метаколонизатора в его лужицу. – Так что, получается, им можно было отвечать? Почему нам никто не сказал?»

Внезапно венец творения – белый патриархальный мужчина средних лет – оказался виновен во всех смертных грехах. А самое страшное – он и сам давно знал, что в чем-то где-то виновен. Просто он-то, как взрослый уверенный в себе человек, смог это чувство вины подавить, загнать, в лучшем случае – конвертировать в психологические проекции, обесценивание альтернативных переживаний или, на худой конец, выдумать подходящие нормы для общества. Загнал подальше, залил цементом, и все – ни в чем не виноват, так положено. Ну правда, он же в жизни ни-ни, ничего такого ни разу. Не замечен, не привлекался, не состоял. Он, может, и видел, как некоторые непотребства творили другие представители его сословия, но он-то, он-то – ни при чем. Он не курил, он просто рядом стоял, мам.

И тут его, ни в чем особенно не виновного, начали тыкать носом в лужицу: «поддерживал», «поощрял», «потворствовал», «молчаливо соглашался».

– Да зачем столько стыда-то? Я не хочу нести коллективную ответственность, мне некомфортненько.

– Потерпишь, ты же мужик, ты что – от одной пятилетки-ответки сдулся?

И давай ржать.

Венец творения прикрывал ладонями тестикулы.

– Но позвольте…

– Не позволим!

– Но простите!

– Не простим!

– Но меня тоже угнетали!

– Тю, да кто?

– Эти… белые… мужчины средних лет…

Волна безудержного хохота накрыла просторы и веси соцсетей и медиапространств.

– Я имел в виду – злой социум! Злой социум меня тоже угнетал.

– А кто формировал этот злой социум?

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.