Екатерина Неволина - Тайна стоптанных башмачков

– Госпожа велела привезти двоих, – произнесла она певучим голоском.

Жан растерялся и покраснел так отчаянно, что на него было жаль смотреть.

Но Охотник, к счастью, не поддался чарам медноволосой зазнайки.

– Этот парень с нами, – заявил он весомо. – И я не брошу его. Либо едем втроем, либо не едет никто. Можешь объяснить это своей Госпоже, когда станешь оправдываться, почему не справилась с таким простым заданием и не привезла нас, как было велено.

Девица посмотрела на Охотника так, словно примеривалась, где лучше прожечь в нем дырку, а Ане стало приятно. Во-первых, из-за того, как ловко он осадил эту красотку. А во-вторых, он, оказывается, бывает и приличным человеком…

Спорить медноволосая не стала, и Жан тоже забрался в лодку, правда, очевидно растеряв часть своего восхищения красавицей, так что все пошло даже на пользу.

Лодка быстро заскользила по озерной глади, и вскоре Аня увидела, как сквозь чудесно-розовый закатный туман проступают очертания острова.

Они прибыли к месту назначения.

Второе посещение Госпожи оказалось даже интереснее из-за возможности наблюдать за спутниками.

Девочка, явно выросшая вдали от природы, стала буквально пунцовой и шарахалась от радующихся жизни животных. А Жан во все глаза пялился на свиту Госпожи. Ее народ не часто показывался людям, а посмотреть и вправду было на что – все, как на подбор, прекрасные и светозарные: смотришь на них, и такое чувство, что в твой кубок влили слишком много густого и сладкого меда, аж скулы от сладости сводит. Но мальчишка, конечно, был в восторге.

Госпожа, как и прежде, восседала на своем троне. Жана она проигнорировала, словно не заметила, – ей и не по рангу, зато на девчонку смотрела с долей научного интереса.

– Госпожа… – Охотник учтиво поклонился.

– Я вижу, ты справился с первым заданием. – Она солнечно улыбнулась и снова посмотрела на Аню. – Подойди сюда, дитя.

Девчонка приблизилась, и Охотник с невольным одобрением подумал, что и она, должно быть, не испытывает особого трепета и пиетета.

– Ты смогла одолеть Короля, а ведь он потребовал справедливости и призвал на свою сторону силу, – задумчиво произнесла рыжеволосая хозяйка острова. – Ты и вправду можешь изменять судьбу.

Девушка невесело усмехнулась.

– Я уже слышала о своей избранности, – проговорила она, неловко переступив с ноги на ногу. – И таких, как я, оказалось больше десятка.

– Но ты единственная смогла выжить. – Госпожа смотрела на нее серьезно, в упор.

– Значит, мне повезло. – Девчонка потупилась, не в силах смотреть в сияющие глаза подательницы жизни.

– Ты не права. – Госпожа жизни ласково коснулась ее руки. – Сядь рядом со мной…

Ее служанки тут же освободили место на ступнях трона, и Аня, хотя и сохраняла на лице слегка скептическое выражение, села.

– То, что люди называют везением, на самом деле судьба и знак того, что они следуют своим путем, – продолжала Госпожа, и голос ее лился, словно сладостный мед, ударяющийся о стенки золотого кубка. – Кто знает, возможно, придя сюда, ты и не была особенной, но стала ею. Ты из тех, кто сдергивает покрывало с лица судьбы…

Охотник едва заметно поморщился. Ну почему, когда кому-нибудь от кого-то что-либо надо, он принимается нанизывать на нитку красивые слова, не скупясь сдабривая их лестью. Суть понятна, и девчонку даже жалко. Сперва ее использовала Королева, затем пришла очередь и древних. Каждый из них, конечно, намекает на избранность и почетность миссии, но дело от этого не меняется. Как не меняет дела и цель – пусть речь идет об удовлетворении личных амбиций и мести или о спасении всего мира. Какая разница жертвенному теленку, во имя чего и с какими словами его заколют на алтаре? Как бы красиво тебя ни использовали, тебя все равно используют. Банально и грубо.

Подняв голову, Охотник заметил, что Госпожа смотрит на него, и пожал плечами. Предупреждать или отговаривать девчонку он все равно не собирался. У нее своя голова на плечах. Если позволяет пудрить себе мозги – ее личное дело. Может, наносить на мозги пудру – это их последняя мода. А если уж совсем начистоту, он и сам позволяет себя использовать. По крайней мере, это придает текущему моменту хоть какой-то смысл и разнообразие. Не все же время пить в ожидании неминуемой смерти. К тому же ему на блюдечке преподносят возможность поквитаться. Единственную возможность, которая еще интересует его в настоящий момент.

– Королева нарушила баланс. Если ее не остановить, этот мир погибнет, – произнесла Госпожа жизни с искренней печалью.

Охотник кивнул. Уж его-то уговаривать не придется.

– А… а что будет со мной, если я погибну в этом мире? – спросила девчонка.

Иногда и в ее растрепанной голове появлялись практичные мысли.

– Не буду скрывать, – рыжеволосая посмотрела на нее с сочувствием, – в своем мире ты заснешь и больше не проснешься.

– Ага… – Кажется, девчонка не удивилась, только подтверждающе кивнула. – А если я умру там?..

– То, скорее всего, останешься здесь и не сможешь больше покидать этот мир. Хотя никогда еще не видела таких случаев. – Госпожа жизни снова улыбнулась, словно не сообщила сомнительное известие, а наделила пришедшую к ней просительницу самым вкусным мармеладом.

– Ага… – повторила девчонка. – То есть мне следует остановить Королеву, которая просила меня остановить Короля… А потом явится еще кто-то и попросит меня остановить вас?

А вот тут Охотник был готов раскланяться перед девчонкой, хотя давным-давно позабыл все придворные обычаи. Она ведь совсем не дура, хотя с первого взгляда и не скажешь… даже с первых нескольких взглядов.

Аня чувствовала себя марионеткой. Все вокруг тянули нить каждый в свою сторону, а она болталась между ними, единственная из всех не понимая, что именно происходит и чего от нее хотят. Она устала быть слепым оружием в чужих руках. Принц единственный, кто был внимателен именно к ней, и потому она чувствовала к нему привязанность. Но и он, пускай невольно, ее предал.

Здесь, на острове, где солнце мягко просачивалось сквозь красиво обвивающий колонны виноград, где жизнь казалась сконцентрированной и густой, словно патока, здесь, где все вокруг были прекрасны и грациозны, Аня чувствовала себя особенно чужой. Она казалась себе слоном в посудной лавке. Когда владычица говорила, ее голос проникал в самые дальние уголки сердца, ей хотелось довериться – и именно это помогало девушке сопротивляться. У нее не было того тревожного чувства, как в пряничном домике, где становилось ясно, что все слишком красиво, чтобы быть настоящим. Где-то в подсознании Аня понимала, что той картинке, которую она видит перед собой, верить можно, и она верила, но не доверяла ей.