Ванда Саволайнен - Кукиш в упаковке, или Как отдохнуть на халяву…

Неля тут же стала ругать меня.

– Нет, – говорила она, – ты подумай, для тебя все это что? Не «черный день»?! Подумай о своем здоровье, полюби себя наконец. Ты когда последний раз отдыхала? А насчет больших финансовых затрат не парься, я же говорю, у меня все схвачено, я живу по принципу «не имей сто рублей…».

«А лучше имей и то, и другое», – подумала я, а вслух сказала:

– Спасибо, я подумаю.

– Думай, только быстрей, – промурлыкала Неля и повесила трубку.

Положив на одну чашу весов свои мечты о заграничном отдыхе, а на другую мое опасение по поводу не очень знакомой мне женщины Нели, я решила, что в людях надо видеть больше положительного, а недостатки… Они ведь есть у всех, и вообще, когда еще выпадет такая удача отдохнуть на халяву!

Первым делом я решила позвонить своей лучшей подруге Ольге. Правда, так ее называли все, кроме меня. Для меня же она Леля, или просто Лекочка. Моментально оценив ситуацию, она тут же примчалась на такси с огромными сумками в руках. Ворвавшись в прихожую и сметая все на своем пути, как цунами, Леля искренне улыбнулась и, раскинув руки, заявила с иронией в голосе:

– Ну, наконец-то и ты решила отдохнуть, как все нормальные люди! Лед тронулся, а лодка под названием «Хандра» будет потоплена нашим человеком по фамилии Айсберг.

– Можно подумать, что я мечтаю провести свой отпуск среди айсбергов на южном берегу Северного моря! – язвительно процедила я, изобразив на лице ехидную улыбку.

– Да, подруга, – сказала Леля, – с юмором у тебя всегда было лучше, чем с деньгами.

– Ты что, ко мне жить перебираешься? – застонала я, глядя на две огромные торбы в ее руках.

– Нет, дурында, буду сейчас тебя одевать на зависть всем капиталистам, – задорно произнесла она, ставя огромные сумки в прихожей. – А то после звонка вдруг перед глазами возник твой образ в деловом костюме и с серой сумкой через плечо, – Леля давилась от смеха. – Да, ни дать ни взять радистка Кэт.

– Чем тебе не нравится моя сумка? – огрызнулась я. – Очень еще даже ничего.

– Вот-вот, этому твоему «ничего» серого цвета, между прочим, который год ставят прогулы на нашей городской свалке.

«Да, – грустно подумала я, – наверное, моя подруга не так далека от истины. Что же я имею в своем гардеробе для поездки к морю?»

Я зажмурила один глаз и начала медленно загибать пальцы. Из мучительных подсчетов меня вывел окрик подруги:

– Ну что, так и будешь робко взирать на меня одним глазом, как подбитый суслик, или все-таки откроешь широко глаза и шагнешь навстречу своей доброй волшебнице? – засмеялась подруга, протягивая мне огромные пакеты.

Под словами «добрая волшебница» она, конечно же, имела в виду себя. «Да, – подумала я, – здорово все-таки иметь такую подругу, как Лелька».

О нашей с Лелькой дружбе можно написать целый роман. Мы знакомы много лет, даже и не помню сколько. Как недавно пошутила подруга, отвечая на вопрос моего десятилетнего сына, давно ли мы знаем друг друга: «Мы с ней помним еще ледниковый период». Ну, а если точнее – после восьмого класса. По совету мамы и папы я, тихая и послушная девочка, поступила в музыкальное училище, где мы с Лелей и познакомились. И хотя учились на разных отделениях (я на народном – очно, а Леля на хоровом-дирижерском – заочно), мы подружились.

До сих пор для меня загадка, почему мы так сблизились с ней, ведь более разных по характеру и темпераменту людей трудно было найти. Сколько ее помню, с юности она была веселая, открытая, импульсивная и очень смелая девушка, которая никогда не лезла за словом в карман. Справедливая была и честная, с красивым открытым взглядом. А как она рассказывала анекдоты про евреев, а как любила говорить о себе: «Я, знаете ли, из семьи старых недобитых, в тридцать восьмом всех выбили, а нас случайно пропустили». Да, характер у Лели был еще тот. И хотя носила она фамилию Ревицкая и воспитывалась в добропорядочной еврейской семье, ее старая бабушка Фима говорила с грустью: «Наша Лелечка – это ходячее пособие для антисемитов!»

Мы, не сговариваясь, поступили в один институт, окончили его и даже одно время работали вместе в музыкальной школе, но жизнь распорядилась по-своему. По сложившимся на тот момент обстоятельствам она уехала из города, поменяла специальность, семейное положение, и на несколько лет мы потеряли друг друга из виду.

Жизнь продолжалась. Дети подрастали, прибавляя проблем, в общем, наверное, как у многих – суета сует, как говаривала моя бабушка, а за повседневной суетой не замечаешь, как теряется что-то важное.

И все же иногда ночами, проваливаясь в сон, я думала о Лельке, вспоминала нашу беззаботную юность. Где ты, Лелька? Да и, если быть честной, мне было плохо без ее шуток, вечного оптимизма и всегда улыбающегося лица. Но так уж устроена жизнь: все хорошее, так же как и плохое, когда-нибудь кончается.

И это плохое кончилось телефонным звонком в полдень накануне праздника Дня Победы. «Алло, здесь посылают на Марс?» – услышала я знакомый голос Лельки. Я в ответ радостно закричала: «Нет, здесь посылают на фиг, а если вам нужен американский разведчик, то он живет этажом выше». Мы обе захохотали. Много лет назад это был наш любимый анекдот. Ну, а затем были встречи, бесконечные разговоры, одним словом, мы наверстывали упущенное.

С того момента мы расставались разве что на время ее отпусков. Теперь же отпуск предстоял мне.

С молодецким задором и таким же энтузиазмом Леля решила незамедлительно воплотить свою идею в жизнь, а именно одеть меня на зависть капиталистам и сразить их наповал. Для этого она вытряхнула содержимое своих необъятных сумок на пол. Да, зрелище было еще то! Огромные кучи летних вещей, всевозможных шляпок и ярких аксессуаров возвышались верблюжьими горбами в центре моей комнаты. Все это богатство представляло собой что-то среднее между наследством бабушки Фимы, о котором мы слышали еще в юности и над которым тихо посмеивались, и грандиозной распродажей в магазине секонд-хенд.

– Ну как? Впечатляет? Заметь, каждая вещь – эксклюзив, – подруга с нескрываемой гордостью нацепила на себя соломенную шляпку, щедро украшенную мелкими цветными перышками и ядовито-зелеными тряпичными розочками. Она стояла в этом «шедевре дальтоника» около ярких необъятных куч с вещами, напоминая мне картинку под названием «Летний полдень на блошином рынке». Я вся похолодела, непроизвольно отступила назад и, положив руку на грудь, искренне сказала:

– Леля, ты погорячилась.

Но подруга, не обращая на меня внимания, с гордо поднятой головой произнесла:

– Париж отдыхает!

«Ей бы сейчас в руки табличку с надписью “Эта птица принесет вам счастье”, и полный кабздец!» – с ужасом глядя на нее, подумала я.