Виктория Такаренкова - Понедельник. Литературный альманах. 10-й выпуск

В сто сорок солнц закат пылал,
в июль катилось лето,
была жара,
жара плыла —
на даче было это.
Пригорок Пушкино горбил
Акуловой горою,
а низ горы —
деревней был,
кривился крыш корою.
А за деревнею —
дыра,
и в ту дыру, наверно,
спускалось солнце каждый раз,
медленно и верно.
А завтра
снова
мир залить
вставало солнце а́ло.
И день за днем
ужасно злить
меня
вот это
стало.
И так однажды разозлясь,
что в страхе все поблекло,
в упор я крикнул солнцу:
«Слазь!
довольно шляться в пекло!»
Я крикнул солнцу:
«Дармоед!
занежен в облака ты,
а тут – не знай ни зим, ни лет,
сиди, рисуй плакаты!»
Я крикнул солнцу:
«Погоди!
послушай, златолобо,
чем так,
без дела заходить,
ко мне
на чай зашло бы!»
Что я наделал!
Я погиб!
Ко мне,
по доброй воле,
само,
раскинув луч-шаги,
шагает солнце в поле.
Хочу испуг не показать —
и ретируюсь задом.
Уже в саду его глаза.
Уже проходит садом.
В окошки,
в двери,
в щель войдя,
валилась солнца масса,
ввалилось;
дух переведя,
заговорило басом:
«Гоню обратно я огни
впервые с сотворенья.
Ты звал меня?
Чаи́ гони,
гони, поэт, варенье!»
Слеза из глаз у самого —
жара с ума сводила,
но я ему —
на самовар:
«Ну что ж,
садись, светило!»
Черт дернул дерзости мои
орать ему, —
сконфужен,
я сел на уголок скамьи,
боюсь – не вышло б хуже!
Но странная из солнца ясь
струилась, —
и степенность
забыв,
сижу, разговорясь
с светилом постепенно.
Про то,
про это говорю,
что-де заела Роста,
а солнце:
«Ладно,
не горюй,
смотри на вещи просто!
А мне, ты думаешь,
светить
легко?
– Поди, попробуй! —
А вот идешь —
взялось идти,
идешь – и светишь в оба!»
Болтали так до темноты —
до бывшей ночи то есть.
Какая тьма уж тут?
На «ты»
мы с ним, совсем освоясь.
И скоро,
дружбы не тая,
бью по плечу его я.
А солнце тоже:
«Ты да я,
нас, товарищ, двое!
Пойдем, поэт,
взорим,
вспоем
у мира в сером хламе.
Я буду солнце лить свое,
а ты – свое,
стихами».
Стена теней,
ночей тюрьма
под солнц двустволкой пала.
Стихов и света кутерьма —
сияй во что попало!
Устанет то,
и хочет ночь
прилечь,
тупая сонница.
Вдруг – я
во всю светаю мочь —
и снова день трезвонится.
Светить всегда,
светить везде,
до дней последних донца,
светить —
и никаких гвоздей!
Вот лозунг мой —
и солнца!
[1920]

***
Вырван из контекста ушедшей эпохи,
Здесь, в будущем, словно в гостях.
Мне немного тепла, да с солью картохи,
Пусть потомки за простоту простят.
Я устал переделывать мир за Богом,
Как и сам он от этого мира, устал.
Если станет мир лучше, хотя бы немного
То возможно и лучше я стану сам…
***
Отпет отпетый холостяк
В фейсбука лживом храме.
И позабудут и простят
Печальный профиль, дамы.
Стихов плаксивый лейтмотив,
Вен порванные струны.
Прощай тоска, хоть с ней привык
Я целоваться в губы…
***
Я шел по дороге, не зная куда,
В моем вещмешке память прожитых лет.
Я шел через лето и сквозь холода,
Встречая закат, провожая рассвет.
На мне нацарапано много имен,
Но я не могу никому позвонить.
Был кем-то убит, а в кого-то влюблен,
Но их уже нет, а я хочу жить…
***
Мы бежим от себя целый век,
Ожидая напрасно свободу.
Мы свободны… а может и нет,
От желанья приблизиться к Богу.
Мы бежим из тюрьмы своих снов,
Создавая молитвами стены
Новых тюрем и новых оков,
Не почувствовав горечь подмены…
И верша свой молебн в море слов,
Захлебнувшись в бессмысленном звуке,
Молим Бога вернуть нам Любовь,
Чтоб связать её нежные руки…
***
Черные лупят белых,
Белые лупят черных.
Мир жаждет выхода гнева,
Лучше б снимали порно.
Красные били белых,
Белые били красных.
Старая добрая тема,
Только вот, все напрасно.
И голубых гоняли,
Били зеленых жестко.
Как же вы задолбали…
Где мне найти свой остров?