Изабелль Брум - Карта нашей любви

Он произнес «спецальный».

Холли поблагодарила его и сбежала, воспользовавшись тем, что к ним приближалась стайка девушек. Уходя, она услышала, как Сакис повторяет свою рекламную речь слово в слово. Таких «Сакисов» Холли встретила около каждого бара и ресторана, которых оказалось штук тридцать на ее пути. Через двадцать минут она собрала еще десять карточек, обещавших что-нибудь бесплатное, если она вернется. На чем они вообще зарабатывали? Несмотря на то что все они держались очень дружелюбно и старались сказать побольше комплиментов, Холли не была настолько наивной, чтобы поверить в эту лесть, особенно учитывая, как паршиво она сегодня выглядела.

Ей пришлось собрать кудрявые волосы, потому что они прилипали к потной шее. Еще она очень пожалела, что надела свои самые короткие и узкие шорты. Сколько бы она ни бегала и ни убирала углеводы, ее бедра упорно оставались довольно плотными. Хотя здесь, в Лаганасе, отдыхало огромное количество людей с гораздо более крупными бедрами, чем у нее, и, похоже, никого особенно не волновало, как они выглядят.

Песок, который до этого момента был твердым, как бетон, становился мягче и чище. Вереница баров сменилась рядом отелей, территория и бассейны которых заходили далеко на пляж. Холли сняла шлепки и с удовольствием позволила песку просочиться сквозь пальцы ног. Она сняла лямки топа, чтобы не оставлять полос на загаре, и остановилась, чтобы нанести защитный крем. Солнце стояло в самом зените, и она ощущала всю его мощь на собственных плечах.

Притом что пляж Лаганаса был переполненным и шумным, нельзя было не отметить захватывающий дух вид, который открывался, если повернуться к песку спиной и посмотреть на море. Остров в форме черепахи отчетливо виднелся на северо-востоке, и бухта Лаганаса огибала его как раз спереди. За песком в отдалении отчетливо виднелись скалы. Море здесь также было достаточно спокойным, лишь слышался тихий плеск волн, заползающих на берег.

Сейчас, когда вокруг стало чуть меньше народу, Холли позволила себе замедлить шаг и подойти к краю воды. Ей нравилось, как ее босые ноги оставляли следы на влажном песке, а уже через секунду волна смывала их, делая песок ровным, как новый холст – снова и снова, как ребенок бесконечно стирает «Волшебный экран». В этой части пляжа встречалось больше ракушек, и Холли вспомнила, как они с матерью ездили на Брайтон-бич.

Ей тогда исполнилось семь или восемь, и это было волшебное время еще до того, как Дженни стала сильно пить. Они садились вдвоем на поезд в Лондоне, наслаждаясь первым теплым днем летних каникул. Мама всегда говорила о том, как скучает по морю, и, пока Холли сидела у окна и наблюдала за полями и домами, Дженни в который раз рассказывала ей о том, как приятно стоять на песчаном пляже и смотреть на море, как было бы хорошо, если бы все это было возможно.

– Ты любила морское побережье, когда была малышкой, Холс, – говорила она дочери, беря ее руки в свои. – Ты всегда была как мама, поэтому я знаю, что тебе понравится на Брайтоне так же, как мне.

И Холли полюбила его. Она любила убегать от волн и визжать от удовольствия, когда они бежали за ней по пятам; она любила строить замки из песка и украшать их галькой; она любила вкус мороженого, особенно когда оно таяло в самом низу рожка. Но больше всего она любила, какой мама становилась в эти дни – такой счастливой, беззаботной, полной радости. Это было одно из самых сильных воспоминаний о матери, которые остались у Холли. Ну, одно из тех, к которым она любила возвращаться. Были и другие, конечно, но они прятались в той части ее памяти, которая находилась под тяжелым замком.

Теперь она знала, что мама, скорее всего, бывала здесь, на Закинфе, – может, даже стояла на том же месте, где прямо сейчас стояла она сама. Возможно, поэтому у нее была такая тяга к морю? Стояла ли она на этом пляже, вглядываясь в бесконечную голубую гладь, и верила, что все возможно? А тетя Сандра? Делала ли она то же самое?

Холли заставила себя отвернуться от завораживающего вида и продолжить свой путь по пляжу. Такие темные мысли не приведут ни к чему хорошему, как и вопросы, адресованные Вселенной, на которые она никогда не получит ответа. Мама умерла, тетя умерла, и она осталась совсем одна. Только это было реальностью.

[Открытка 2]

Понедельник, 14 мая 1984 г.

Моя дорогая сестра!

Спасибо, что так быстро ответила. Твое письмо меня так рассмешило. Итак, ты уехала и влюбилась в местного, верно? Что ж, это меняет дело – я должна срочно приехать и проверить, достаточно ли он хорош для тебя (а это, конечно, не так, потому что ты – самая лучшая на земле… после меня!). В любом случае я пишу тебе, чтобы сообщить, что я забронировала билет в Афины, так что я возьму оттуда лодку и очень скоро буду у тебя. А пока будь осторожна – не забеременей и не наделай еще каких-нибудь глупостей. Ха-ха!

Ужасно скучаю по тебе. Люблю до небес.

Целую,

Оказалось, что до пляжа Каламаки идти еще двадцать минут, но Холли не пожалела, что добралась сюда. В своей брошюре она прочла, что это место было основным участком для гнездования редких морских черепах и охранялось почти как заповедник. Несмотря на то что здесь был всего один ресторан и несколько разбросанных как попало лежаков, пляж казался чище, шире и намного красивее, чем в Лаганасе. Вместо отелей на пляж смотрели острые края скал со смотровыми площадками на верхушках. Холли пообещала себе подняться туда и посмотреть, какой открывается вид. Но для начала ей сильно хотелось пить. Вода давно закончилась, и уже на протяжении нескольких сот метров ей не попалось ни одного магазина или бара.

Пляжная таверна оказалась большой и квадратной, столики уходили в глубь зала. Там Холли увидела батарею холодильников и кассу на прилавке. Невероятно старая женщина сидела, укутав сгорбленные плечи в черную шаль. Между занятыми столиками сновали несколько официантов, и Холли удалось поймать взгляд одного из них. Он жестом предложил ей занять любое свободное место. Осмотревшись, Холли выбрала пустой стол в углу, с которого открывался впечатляющий вид на пляж и море. Столик и стулья защищал большой деревянный плетеный зонт, и Холли с облегчением скользнула на одно из светлых пятнистых сидений.

– Яссу ! – услышала она прямо над ухом и подпрыгнула, когда прямо перед ней без лишних церемоний упало меню. Она подняла глаза на официанта, который стоял с зависшей над блокнотом ручкой. Встретившись взглядом с ней, он широко улыбнулся, из-за чего обнаружилось отсутствие нескольких зубов и застрявший шпинат между двумя уцелевшими. Холли подавила смешок.

– Яссу ! – ответила она, улыбнувшись в ответ. – Можно мне воды и кофе?