Виктория Дуся - Я после

Едим яичницу. Пища богов. Во рту начинает срабатывать новая доза анестезии. Рука тоже немеет и сердце на ускорении. Паническая атака. Пытаюсь проглотить кусок. Тщетно. Язык заморожен, хочу сказать мужу, картина жуткая. Еда выпадает изо рта, мне не сглотнуть слюну, он кидается к окну, опять все на распашку, я не чувствую воздуха. Сделать глоток не выходит, страшная паника, сердце уже во рту. Слова звучат странно. Мне очень, очень страшно. Почему-то вспоминается фильм с Уиллом Смитом, у него там аллергия была на раков или каких моллюсков, и он начинал отекать и задыхаться – отек квинке. Можно умереть. Надо срочно делать укол иначе отёк горла и я не смогу вдохнуть. Такие мысли. Сопровождается это тем, что я начинаю бегать в ванну и обратно, полощу рот и нос. Муж звонит в скорую. Из-за паники я полностью впадаю в истерику, что усугубляет состояние и без того критическое, каждый вдох кажется последним. Пожалуйста, спасите меня. Муж звонит моей маме, она живет рядом в соседнем доме.

– Вике плохо, можете прийти?

Тишина.

– Не знаю, наверное аллергия. Скорую вызвал.

Мама прибегает через 3 минуты. Ее лицо ещё больше заставляет меня нервничать, она начинает хвататься за телефон ещё раз звонить в скорую, кричит:

– Срочно, скорее, у меня ребёнок задыхается, – естественно я начинаю задыхаться. Уровень адреналина в крови выше чем у парашютистов перед прыжком. Сын просыпается, плачет, конечно тут настоящий дурдом. Скорая ехала минут 15. Они заходят. Я немного успокаиваюсь. Наверное меня спасут.

Я плохо говорю и слюни льются, ощущение, что язык покусали пчелы. Но мне это только кажется. Муж обьясняет, пекла печенье, там экстракт ванили. Врач меня осматривает, вторая записывает, и утвердительно кивая, говорит:

– Да, да такое бывает, – я пытаюсь оправдаться, что на ваниль раньше не было. Врач колит мне антигистамин. Я думаю, что сейчас все отпустит. Сейчас я вернусь в норму. Мы выкинем это тесто. И все проветрим. А потом будем вспоминать с сарказмом: – помнишь я чуть не умерла когда печенье делала?

Проходит 5 минут, 10. Состояние все тоже, слюни не проглотить, но паники уже нет, я же с врачами. Они знают, что делать. Врачи переглядываются, спрашивая каждую минуту, легче или нет, я мотаю головой, что не легче. Врач берет шприц и как бы оправдывая свои действия, обьясняет:

– Сейчас адреналин вколем, чтобы быстрее лекарство заработало.

– Конечно, хорошо.

Укол. Как 20 чашек крепчайшего кофе сразу в кровь, сердце стучит, как никогда, оно даже не стучит, оно умоляюще тарабанит выпустить его. В голове что-то начинает давить, сильнее, сильнее и больнее, говорят в мозгу нет нервных окончаний, в тот момент казалось, что они только там. Весь мозг как один большой нерв. В него забивают раскалённую арматуру. От боли вскрикиваю, слёзы. Уже больше года у меня не болела голова. Какое это было счастье, за эту минуту все наверстала. Врачи в смятение, меряют давление, переглядываются. Я не могу говорить, язык мешает очень.

– Поедете в больницу? Нам не нравится Ваше давление.

– Да.

Собирает меня мама, я уверена, что сегодня же вернусь домой. В больнице разберутся точно и сразу все будет хорошо.

– Все взяли?

– Да, – вспоминаю про таблетки противозачаточные, их нельзя бросать на середине курса. Мужу подмигивая:

– Таблетосы мои кинь в сумку, – врач это слышит, настораживается:

– Какие? – Мне неловко он все-таки мужчина, да и я еле говорю, противозачаточные, слово то пиздец какое.

Он спрашивает:

– Давно пьёте? – Меня это удивляет, причём тут это. Я отвечаю:

– Полгода, как кормить перестала, гинеколог назначила. Я сама не просила, но сказали надо пить, что-то с гормонами было после родов. Да и вообще штука хорошая.

На этом все врач и медсестра взяли меня под руки и повели по лестнице. А мне почему-то показалось смешным, что нога левая волочится еле-еле, я смеюсь, что я такая трусиха – до этого переволновалась. Потом в голове это печенье, гори оно огнём, опять смешно. Сели в скорую мама едет следом за нами. Муж и детёныш дома. Обещаю, что вечером буду дома. Врач садится со мной. Пристально смотрит. Опять спрашивает про таблетки. Я опять теряюсь. Отвечаю медленно, что бы слюна не потекла: тяжелые, преждевременные роды, 4 часа схваток – остановили, потом отслойка плаценты, потеряла много крови, экстренное кесарево, переливание крови. Сына переводят в детскую реанимацию, в городе Колпино. Там одно из лучших отделений неонатологии. У меня гематома в матке, в роддоме выписали уколы, мне нужно срочно перемещаться в Колпино, ребёнку нужно молоко мамы, оставаться в роддоме нельзя. Звонки в больницу: ребёнок пока жив. Покупаю уколы, ну больница же, кто-то мне точно сможет сделать укол. В детской все наотрез, как от огня:

– Мы тут только детей, за мам отвественности не несём. – Денег предлагала, выписку из роддома показывала. Ну нет и все. Что делать? Если не колоть будет гематома и надо будет оперировать, и я не смогу быть тут с сыном, а ему нужно чтобы я была рядом. Он ещё в реанимации. Принимаю решение колоть сама, лекарство это нужно было колоть в живот. Чтобы оно рассасывало гематому в матке. Шприц как инсулиновый. Выпить бы для храбрости. В туалете закрывшись достаю салфетки, дезинфицирующие, натираю живот. Колю. Заходит под кожу. Нажимаю. Пузырь вздувается. Блять. Все лекарство вод кожей. Ничего, со второй попытки надо не такой угол брать. Все проучилось. Странные ощущения. Салфетка, укол салфетка, все в мусорку, руки помыла. Готово. После меня шприц в ведре – наркоманская эстетика. В этом что-то есть. Опять развлекаю себя как могу. Месяц ещё мы были в Колпино. Потом нас выписали и врач которая вела мою беременность, охая и ахая, заверяет, что как закончишь кормить, сразу начинай пить оральные контрацептивы. Врач говорит, значит надо. Ему лучше знать. Весной молоко закончилось, летом начала пить.

Рассказ этот врач слушал не кивая, не произнося ни звука, казалось он задумался о чем то своём, а я как радио ему вещаю. Мы приехали в больницу, вышли, нога не сгибается, взяли меня под руки, и как пьяного с вечеринки друзья-товарищи ведут. Зашли, положили в приемном покое. Ждём, мама приехала, причитает. Врачи со скорой ушли, мы ждём. Тут они возвращаются с каким-то мужиком запойного типа. Он просит меня показать ему язык. Я с радостью. Он что-то говорит врачу со скорой, и тот как бы выдохнув, говорит:

– Все нормально, ожидайте врача. – И уезжает.

Медсестры, врачи все как в броуновском движении. Лежу на каталке, белая плитка везде, шторка как в ванной, холодно. Каталка холодная, стены, даже занавеска холодит. За окном все белое, колючее, свет, бледный, неприятный, такой только в гос. больницах. Все для того, чтобы ты не задерживался, скорее поправляйся и убегай. Мама рядом. Уже спокойная и я спокойная, сейчас меня полечат и все вернётся. Завтра хотели ехать в магазин покупать гирлянды. Купим красивые длинные. Чем больше, тем лучше. Украсим маленькую свою норку. И снова будет все мигать, радовать, потом купим подарки, бумагу упаковочную самую красивую. Будем вечером сидя на полу, под новогодние комедии упаковывать подарки. Сын тихонько сопит. За окном темно и медленно падает снег. От этого в доме ещё теплее. Я сварю горячий шоколад, в красивые чашки налью. Подарки сложим в стопки, они будут ждать своего часа, а мы будем прихлебывая пить и смотреть кино.