Анна Борзикова - Анна и Каиафа

– Так, что тут еще? – заговорила сама с собой Анна, – да тут все… документы для постановки на учет в Центр Занятости Населения, включая… – Анна перекладывала один за другим положенные ей не понятно кем в сумку документы, включая распечатку из Пенсионного Фонда России в городе Зея Амурской области. Чертовщина какая-то. Что я скажу завтра утром в храме, если я вообще туда попаду! Но Анна уже и не сомневалась, что через несколько часов, минуя пространство в одну тысячу триста километров, она будет снова в Хабаровске. Ей уже начала нравиться такая жизнь в двух местах одновременно. – Интересно, а что происходит в Хабаровске, пока я в Зее и наоборот, ведь меня там нет! Замечает это вообще кто-нибудь. Или там время останавливается, или накладывается одно на другое, нет, это невозможно постигнуть. Рассуждая так, Анна ждала своей очереди в кабинет (она решила вовлечься в эту затеянную с ней кем-то игру) и вдруг воскликнула, так что сидевшие рядом с ней понурые люди немного оживились. – Ха, а где данные за последние пять месяцев, что я работала в храме Иннокентия Иркутского в городе Хабаровске. Кто виноват в их отсутствии – нечистая сила или соучредители открывшие приход? Надо было срочно разобраться, но тут подошла Анина очередь, и Анна вошла в кабинет постановки на учет по безработице. Приняв все документы, женщина проверила их и нашла ошибку в справке из хабаровского храма, подписанную настоятелем отцом Олегом Хуторским. В последний месяц работы, а именно ноябрь были включены отпускные, что делало справку недействительной, а постановку на учет невозможным и лишало Анну хотя бы какого-то скудного финансирования в течение времени, пока Анна будет искать новую работу в Зее. Но вдруг работница биржи, пожалев Анну, предложила ей сходить наверх, в двести четырнадцатый кабинет – может быть главный бухгалтер биржи возьмет Анины документы под свою ответственность. Полная пожилая служащая из двести четырнадцатого кабинета усмехнулась, разглядывая Анину справку. – А почему храм Иннокентия Иркутского, а не Иннокентия Зейского? – заявила она. Анна не нашлась что ответить – настолько сумбурным и не относящимся к Аниной проблеме был вопрос, да еще и задан в таком полном собственного всезнания стиле. Напрасно Аня уговаривала веселую сытую толстушку принять документы в таком виде, пока Анна запросит и получит из Хабаровска новые. «Ведь для меня теперь нет проблем с перемещением во времени. Там никто не замечает моего отсутствия, значит, пока меня нет, время не движется. О, я могу получать деньги и там и там – в Хабаровске за торговлю в храме, а в Зее за стояние на бирже. Но не тут-то было. Тетка оказалась несговорчивой. Если волшебство прекратится, и я навсегда останусь в Зее, я остаюсь без средств к существованию. Очень весело».

Мама расстроилась еще больше Анны, она знала, как легко Аня впадает в депрессию при несправедливости, да еще и без работы. Но чем она, пожилая, честная, шестидесяти шести летняя женщина могла помочь. Анна посмотрела в глаза маме и на душе у нее просветлело. «Кое-какие сбережения у меня пока есть, не буду же я сидеть у нее на шее почти в сорок лет. Да, и кроме того, я же утром опять проснусь в Хабаровске и завтра же на всякий случай возьму эту злополучную справку». Поужинали, Анна легла спать. Удобств у них еще не было, поэтому экономилась масса времени, правда, приходилось чесаться. Анна уснула. Первое, что поразило и испугало ее одновременно, когда она проснулась, было отсутствие звонка. – Наверное, я проспала, – зевнула Анна, и не смогла сразу закрыть рот от ужаса. – Мама! – Крикнула Анна в чужой квартире, по-видимому, в кухне. На крик в кухню медленно вплыл толстый старый некрасивый мужчина лет семидесяти. Как бы не замечая, что у него в кухне ни с того, ни с сего находится молодая женщина, он подошел к балконной двери, открыл ее и так же как вплыл, выплыл из кухни, стой лишь разницей, что Анна услышала, видимо в свой адрес. – Приедут тут, распоряжаются, я что, нанимался открывать эту дверь,– и тут его тирада перешла в непечатную форму. Анна похолодела от ужаса. « Где я, откуда меня знает этот старый пердун? Перспектива жить в чужом, да еще неизвестном пока городе – жуть. Хорошо еще я в России. А на каком языке он говорил? А то может я уже и не в России, или мой новый дар распространяется также и на заграницу? Во, вляпалась!» Но, во всяком случае, нужно было вставать и идти на разведку. – Хорошо еще вещи мои со мной, – рассуждала Анна, увидев около дивана, на котором она спала свою, купленную в одиннадцатом году в Китае дорожную сумку на колесах, с леопардовой, но черно-белой расцветкой. Разбор и рассматривание своих родных дорогих новеньких хорошеньких вещей доставило Анне божественное наслаждение в этом чужом неизвестном городе. – Хм, где я все-таки? – любопытство брало верх, да и оставить сумку у незнакомого, пусть и старого мужика было Анне страшно – вещи-то все новехонькие.– Э-эх, была не была,– подбодрила саму себя Анна, да и сосед этот новоиспеченный по чьему-то волшебству уж наверное никуда не растает. – Документы-то хоть с собой, о и ключи – наверное, от квартиры этого старого хрыча. Ладно, если придется теперь жить на три города, так хоть есть где, тем более что он меня не замечает! Надо на всякий случай запомнить место новой дислокации. – А зрительная память у Анны была превосходная, во всяком случае, пространственной идиоткой ее нельзя было назвать, если только какой-то другой. – Ну, в путь, к неведомым дорожкам,– поощрила сама себя Анна и, уже выйдя из новой квартиры, опустила левую руку в карман. «Ах, карточка! Где деньги лежат! Нет, «Подорожник». Что это?» Все это Анне еще предстояло выяснить. На первый взгляд город оказался неожиданно большим. – А, в первый попавшийся автобус, тем более что возвращаться есть куда, да и где гарантия, что выйдя из автобуса, я не окажусь в Монако или в Карфагене!

Но ни Монако, ни Карфагена не случилось. По всей видимости, не понятно за что обрушившийся на не молодую Анну дар распространился только на РФ. «По паспорту что ли? Ха, а есть ли у меня деньги? Есть, так, что в этом кармашке, о, карточка и пин-код, ну ни дура ли!» Так и обрадовалась и огорчилась сама на себя Анна. Следуя за всеобщим потоком людей, Анна спустилась вниз и задохнулась от внезапного потока воздуха, а через пять минут уже запарилась и заскучала в вагоне электрички. Ей вдруг и сильно взгрустнулось – а что, если она больше никогда не увидит маму и так и будет кататься туда-сюда под землей. – Надо драпать отсюда, – и тут Анна заметила на стене вагона ватман с красными, голубыми, зелеными, оранжевыми линиями. – Ага, схема метро… ужас, я в Ленинграде, тьфу ты в Петербурге, Санкт-Петербурге! Вот это да! Жара в метро стала нестерпимой, Анна сняла с себя куртку, а вскоре вышла за толпой великанов с синими шарфами на шеях. Поднимаясь по эскалатору, Анна случайно уронила куртку, подняла, хотела одеть ее, но не успела – толпа понесла ее к выходу. – Как в советских автобусах в час пик. Странно, скоро выход, а холоднее не становится. Что такое? Но ведь я же. Была же зима. Анна вышла с толпой болельщиков «Зенита» в летний, залитый июньским солнцем город. Великаны шли, крича что-то непонятное, и совсем не обращали внимания на Анну. По привычке посмотрев на себя в окно машины, Анна испугалась – «ну, это уж слишком, я с ума схожу»,– на Анну смотрела молодая двадцати четырех летняя девушка. Повинуясь течению орды болельщиков, Анна прошла в спортивный комплекс «Юбилейный». На входе ее не заметили. В просторном вестибюле Анна посмотрела на часы – «11.03. 2018.» – Но только что было лето! Ладно, потом с этим разберусь. – Анна начала догадываться о природе своего дара. То она возвращалась в то время и место, где что-то не смогла, но хотела сделать, то в то место, где хотела до чего-то доискаться или где ее интересовала неизвестная ей причина какого-то события или факта. На арене шел баскетбольный матч Реджио-Эмилия – Зенит. Поэтому так много болельщиков. Хоть часы Анны и показали, что на дворе две тысячи восемнадцатый год, но глядя по сторонам, вперед и назад Анна пришла к убеждению, что эти болельщики выпали из другого времени. Все как один высоченные, худые, ведут себя как в девяностые годы. Точно, девяносто восьмой – девяносто девятый год. Все великаны. В этот момент в перерыве между игрой на арене веселый конферансье спортивного состязания начал розыгрыш очередного приза мероприятия. – Разыгрывается вакантная должность уборщицы спортивного комплекса «Юбилейный», – вверх поднялось множество рук. Анна тоже подняла свою. Довольный молодой человек выстрелил чем-то блестящим, раздался хлопок, вскрик девушек и, выпустив облако блестящего желтого резаного дождя, игрушечный пистолет отправил в сторону Аниного сектора что-то белое. Руки высоченных болельщиков поднялись, как бы стараясь преградить путь летящей бумажке и перехватить летящую должность. Раз – бумажка отскочила от одних рук, два – повернулась в сторону Аниного лица и спокойно упала ей на колени. – Вот здорово, Санкт-Петербургский бомж, еще и уборщица. Кто меня на работу возьмет без прописки.

Читать дальше