Иван Егоров - Одиссея

– Номер двадцать, – вновь подняла на меня тяжёлый взгляд Анжелика, – по коридору прямо и направо.

Так тяжело и тягуче она вытащила из себя эти слова, что я подумал о том, как только я повернусь к ней спиной, она моментально отключиться. Мне хотелось что-то пошутить по поводу её имени, что-то, что у меня вертелось на языке, но так ничего не сказав, я взял ключ и зашагал по полипропиленовому красно-зелёному ковру к себе в номер.

“Курение в номере запрещено!” – гласила небольшая табличка на прикроватной тумбочке. Внизу, продублированная красными буквами – ”No Smoking!” и нарисованная перечёркнутая в кружочке дымящаяся сигарета. Я засунул эту табличку в выдвижной ящик и закурил. Достал из сумки пиво, которое осталось после поезда и сделал несколько глотков. В желудке громко заурчало и захлюпало. Только теперь я понял, что целый день кроме пива и сигарет ничего не ел. И теперь мой желудок настоятельно требовал исправить это недоразумение.

– Ночью спать надо! – не поднимая глаз заявила мне Анжелика, на мой вопрос можно ли в гостинице где-нибудь перекусить? – Кафе откроется в девять утра. На вокзальной площади кабак всю ночь, кажется, работает.

– Понятно, – говорю я, вспомнив избушку на кривых ножках, из которой на всю площадь разносилась музыка. – А магазин ночной? Хоть колбасы купить – при упоминании о колбасе мой желудок предательски заурчал.

– У меня бутерброд с “любительской” есть. Могу дать.

– Это было бы очень хорошо! Этим, вы меня здорово выручили бы, Анжелика!

– Можно, просто, Лика, – впервые за всё время нашего знакомства слегка улыбнулась она. Растянув в полуулыбке неприлично пухлые и манящие губы.

– Меня, Игорь, зовут.

– Я помню, – Лика нырнула под свою стойку и достала бутерброд с двумя кусочками колбасы на чёрном хлебе. Наполняя пространство приятным мясным запахом. Съеденный бутерброд ещё больше раззадорил мой аппетит.

– Спасибо, Лика, вы не дали умереть от голода одинокому страннику в ночи.

– Ещё будете? – спросила она.

Язык вроде и шевельнулся сказать – нет, но изо рта вырвалось предательское – да.

– Если я конечно не объем вас.

– Не объедите. Как там говорится? Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу.

– Значит, я ваш враг?

– Нет, конечно, будем считать, что у нас поздний обед! – улыбнулась она, навалившись на стойку и выпятив вперёд большие круглые груди. – Тем более мне худеть надо – разожралась, как корова!

– У меня пиво есть, будете?

– Не откажусь!

Лика допив пиво, выставила на стойку начатую четвертинку. Причудлив всё-таки Мир, во всех своих проявлениях. Я здесь, посреди ночи, в Богом забытом Кировске, пью водку с администратором гостиницы “у Ашота”, а где-то там, в морге, остывает Славик, который буквально вчера был жив и возможно строил какие-то планы. Во всяком случае, не собирался умирать, а потом что-то переключилось в его голове, и он накинул петлю на шею и выбил у себя из-под ног табуретку. Кто знает, может завтра и нас не станет, а может быть не станет всего Мира – наступит библейский Армагеддон и всем нам придёт крышка. Пробьют глухой дробью копыта чёрных лошадей всадников апокалипсиса по пыльным улицам Кировска. Унося в небытие цивилизацию, год за годом так старательно выстраиваемую человечеством. В один миг всё обратив в тлен. А вот Славик, видимо, не стал дожидаться конца Света и устроил себе свой собственный апокалипсис, свой собственный суд Линча, без адвоката и присяжных заседателей.

Лика показала мне фотографию детей. С экрана телефона на меня смотрели маленькие лица белобрысых мальчиков. Они были один в один, как две капли воды, похожими на мать. Пролистав дальше фотографии, я увидел хмурое мужское лицо с усталыми глазами. Такими, будто всё в своей жизни они уже видели и знали, а жизнь – это всего лишь река, текущая мимо. Чем-то этот мужчина напомнил мне Роберта Де Ниро, в роли Трэвиса Бикла из кинофильма “Таксист”.

– Это мой муж, – пояснила Лика. – Он, в полиции работает.

Водка развязала языки, мы много разговаривали, потом целовались. Я мял её мощную ляжку. Желание наливалось во мне тяжестью внизу живота. Однако, несмотря на мягкость и покорность, Лика была недоступна и все мои похотливые попытки останавливала фразой – не сейчас! И одёргивала задранное мной платье.

– Я до девяти, дети в саду, муж на смене. Приходи. Ленина четыре, квартира восемь.

Всего-то дел: разыскать Славкину маму и сказать ей, наконец-то, эти тяжёлые слова, которые я всё это время ношу в своей голове, а затем отправиться к прекрасной девушке Анжелике, муж которой в это время будет охранять правопорядок Кировска с непроницаемым и мудрым лицом. Где та грань, которая отделяет безумие от нормы? Как порой её легко не заметить. Провалиться в кроличью нору, оказаться в Стране чудес, на чаепитии у Безумного Шляпника, где всегда файф– о– клок. Если безумие станет нормой, мы не заметим, как сойдём с ума и окружающий нас Мир превратиться в сумасшедший дом.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.