Ирина Иванченко - Сборник рассказов

окончательно. Левая голова сладко похрапывала, по самые ноздри утопая в салате оливье, правая игриво подмигивала молочному поросенку в гречневой каше, пытаясь добиться от

него взаимности. На этом фоне центральная выглядела образцом трезвости и добродетели.

Игорь, чувствуя все учащающиеся приступы острой любви к Змею и даже к строгой и

неприступной Василисе, слушал горынычеву повесть очень внимательно и

прочувствованно. Хоть и манило его ближайшее блюдо с оливье… мягкостью своей и

покоем…

– Стоит Василисушка моя посреди пискух этих длиннохвостых, – подзаправившись

очередной чаркой и смахнувши скупую мужскую слезу продолжил Змей, – Бердышом

легонько так помахивает и говорит мне, – «Стой, где стоишь, гад зеленый!»…-

понравилась мне храбрость девичья и слова ласковые…. Позвал я ее к себе в терем, хозяйкою… Хоть и выручает меня скатерть -самобранка, а все ж, с женской рукой в

хозяйстве ничто не сравнится! Вот и живем… В прошлом году дисс… эту, как ее, вот же

слово какое заковыристое! Диссретацию защитили в академии-то наук! – победно

зыркнул Змей подбитым глазом.– «Влияние корве…курве… вергентных полей, одним

словом, на статичность магик-поля» во! Сразу и не вывого… гового… говоришь.

– Да-а, – только и смог восхищенно выдохнуть Игорь. Градус его любви к Змею и девушке

значительно возрос. – Батя, ты меня уважаешь?

– А как же!

– Дай, я тебя поцелую!…

Василиса непередаваемо фыркнула и пожала плечами.

После взаимного уверения в любви и преданности, Змей продолжил свой

неспешный и мелодичный рассказ под аккомпанемент заливистого храпа двух своих

голов, окончательно побежденных забористым зельем.

– … Я ведь и не подумал, что Ванька – тот самый, – покаянно качал уцелевшей головой

Змей. – Любовь вот у них. А отец, царь Федор Иоаннович, не схотел дочку замуж по

любви выдать. Политесов заморских ему понадобилось! Вот пусть себе локти теперь

кусает, пень старый! – злорадно хохотнул Горыныч. – Видел бы ты, Игоречек, какие они

грамотки паскудные по городам и весям разослали! Василисушка, свет мой ясный!

Покажь-ка гостю папенькину грамотку… Ты-то как, грамоту разумеешь?

– Сейчас уже не ув..верен – замысловатые буквицы расползались по пергаменту в разные

стороны и никак не хотели складываться в слова. Игорь повертел в руках царское

послание и вернул его Змею.

– Счас прочту, – сообщил тот и водрузил на нос большие очки в обмотанной изолентой

пластмассовой оправе. – Так… нечестивый, зеленый… это мы пропустим… оному гаду

икается… это тоже пропустим… так…вот! – …И который храбрец не щадя живота своего

разлюбезную дочь мою Василису Премудрую из лютого плена выручить, получит оную

Василису в жены и полцарства моего впридачу…» Нет, ну ты понял?! Какой же я гад

зеленый?!

– Нет, конечно! Зеленый, это ладно, но гад – это уж слишком! – поддержал Игорь

справедливое возмущение хозяина. – Не парься, батя! Сами они… Давай-ка еще по

одной… Будем?

14

– Будем!…

Потом Игорь смутно помнил, что они со Змеем очень душевно исполняли Черного

Ворона на четыре голоса, а дальше наступила душистая и густая темнота.

Утро началось с переговоров за окном и журчания воды. Хриплый и несчастный

голос Змея жалобно стенал

– Василисушка, мочи моей нет! Как же мне недужится: одна голова висит, другая болит, третья – кружится

– А и говорила же я тебе, сокол мой трехголовый, пить надо меньше! Вот – зелье

похмельное, на семижды семи травах настоянное. Выпей-ка, да водичкой колодезной

ополоснись – хмель как рукой снимет.

Судя по фырканью и плеску, Змей совет принял и воспользовался.

Игорь чувствовал себя настолько мерзко, насколько вчера (или это не вчера?) было

хорошо. В горло намело сухого песка, глаза привалило каменными плитами, а в виски

ломились кирками два настырных неугомонных гнома…

Прямо у изголовья кровати на резном столике стоял кувшин. Игорь, даже не

принюхиваясь к содержимому, жадно приник к горлышку благословенного сосуда. Пожар

внутри угас, гномы ушли досыпать, а Игорь почувствовал себя значительно лучше. Он

даже нашел в себе силы соскользнуть с высокой перины, прошлепать босиком по

янтарному, выскобленному до блеска полу, и выглянуть в окно.

Змей Горыныч набирал высоту. Тяжело хлопали радужные крылья. Яростно горела

в солнечных лучах чешуя. Вообще-то по всем законам аэродинамики, Змей и взлететь-то

не должен был. Но взлетел. Сделал прощальный круг над подворьем и скрылся за

облаками. Игорь зевнул, пригладил ладонью волосы и порешил спуститься к колодцу

дабы приступить к водным процедурам.

Серебряные нити паутины летели по двору. Цепной пес возлежал на крыше будки

лениво свесив язык и благодушно посматривал на возню гостя у колодца. Было не жарко и

не холодно. В самый раз! Уфф!.. Пара ведер ледяной воды ввергла Игоря в океан бодрости

и свежести! Он попрыгал по мокрой холодной траве. Куда и хмель делся!

Одевшись Игорь присел на крылечко. Идти ему сегодня никуда не хотелось… а

ведь надо. Возвернется хозяин и…смотря по его настроению: либо по двору гонять

начнет, либо опять пить потащит. При одном воспоминании о давешнем дружеском

застолье Игоря мутило. Он трезво оценивал свои возможности – второго такого

мероприятия подряд организм не выдержит. Уж больно самогон у Горыныча заборист, не

иначе на собственных слезах настаивает…

Шорох тяжелого вышитого подола за спиной. Мурашки между лопатками – взгляд

у девицы-красавицы – с лазерным лучом сравнить впору. Куртку кожаную навылет

просматривает. Что уж о содержимом куртки говорить! Игорь привстает, оборачивается, низко кланяется хозяйке

– Доброго утречка, Василиса свет-Федоровна! Поздорову ли почивалось?

– И тебе утро доброе, Игорь Станиславович,– девушка величаво склонила свою гордую

голову, увенчанную толстыми золотыми косами. – Почивать не почивала – думу думала…

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?!– не сдержался Игорь

Насколько он помнил, радушным хозяевам сообщил лишь имя и род занятий, порешив, что им и этого за глаза хватит.

– Я много о тебе знаю, – грустно вздохнула девушка. – Мысли человеческие мне ведомы, и

не только человеческие…

– Серьезно?! – присвистнул Игорь, Василиса поморщилась. – А вот скажи-ка, краса-

девица, о чем я сейчас думаю?

– Об этом приличной девушке говорить не можно. – щеки Василисы окинуло прямо-таки

вишневым румянцем.

– Да что ж у меня ни одной приличной мысли нет, по-твоему?! – притворно возмутился

Игорь. Ситуация его забавляла.