Серж Чупа - Антиинерция. II том

Алдона открыла глаза. Тело ворочали, ноги и руки то и дело обо что-то ударялись. Приливы тепла в затекшие места предшествовали странной боли. Это даже не приливы, а какие-то переливы – как будто утюгом кто-то гоняет под кожей ледяные болванки. Руки, лица санитарок на фоне ослепляющих подрагиваний недобрых колбасок. Хочется пить, а еще больше – в туалет. Язык слушается, в отличии от других частей тела: «Хочу в туалет». Грозные лица санитарок увеличились: «Мы памперс одели – делай в памперс». – Не хочу, не могу. – ДЕЛАЙ В ПАМПЕРС, смотри еще одна хочет встать. Санитарки явно разозлились. Как их попросить, чтобы не злились. Так в туалет охота, больше ничего не хочу.

Каждый со своего уровня развития поэтического мышления, и в то же время универсальный язык. Язык, на котором фактурируется мысль и в то же время язык для общения с ограниченным прогрессирующим обществом лиц, способных к его развитию.

Так звучала задача, Пашкина просьба, и профессор Матюгин с интересом взялся за это дело. Собственно система у него и так уже была, но таким заворотом он еще не размахивался.

В свою очередь профессор предупредил, что возможно, выпускаем джина из фляжки, но как часто бывает в мире культуры, неясно, захочет ли джин выходить.

На что Пашка ответил:

– Он уже вышел, потому что стекло рассеялось, фляжка перестала существовать.

Профессор:

– Да, отсутствие материальных границ всегда вдохновляет, как у Тарковского в «Ностальгии».

Обернув свою работу новым багажом для подчиненных, Пашка спокойно задумался, как обозначить волну. «Длиностишие» или «стиходление», и ощутил себя уже совсем не Пашкой, а «Старшим по званию».

Юки задумалась, глядя на огонь свечки, в глазах засеребрилось море в бликах красноватого солнца перед закатом.

Юки:

– Папа ведь не умер, зачем свеча.

Мама:

– Но и с нами нет.

Юки:

– Он не умер, я знаю.

Мама:

– Ну, пусть так, пусть так.

Юки опять задумалась и уснула.

Разбудил голос почтальона, нужна была подпись, для этого Юки и приехала. Пакет с картами берега со спутника и детальные чертежи. Ответ – проект одобрили, работу оплатят. Разработка интересная в научном плане, но когда практически будет реализована, пока не ясно.

Обычно в таких случаях люди вскакивают, кричат, обнимают близких и друзей, сшибают лампочки на потолке шампанским.

Мама спросила: «Что-то не так?» Юки:

– Нет, все хорошо, одобрили, заплатят.

Юки подумала, что именно это мама и хочет услышать. Мама, в свою очередь, понимала, что у Юки своя черная бухгалтерия, которую в жизни не понять не только ей.

Но привлекла красивая картинка акулы с детальным описанием строения головы.

Мама улыбнулась:

– Акула.

Юки тоже улыбнулась:

– Да.

Мама спросила:

– Расскажешь?

Юки:

– М-м-м. Вот берег, пляж, есть случаи нападений акул. Власти думают, что выгоднее, расходы на либо разогнать акул, либо акулы разгонят туристов. Институт объявил конкурс. Власти обещают подобрать компанию, если найдутся, кто придумает решение по карману.

Мама:

– Важное дело.

Юки:

– Угу.

Мама:

– Никто лучше тебя не знает, что у рыбы в голове.

Юки нахмурилась.

Мама:

– Ну хоть что-то расскажи, мне же интересно.

Юки:

– Вообще, это очень сложно, и я сама до конца не понимаю, но для проекта хватило того, с чего я начала изучение. Например – ты думаешь по-японски?

Мама:

– Да.

Юки:

– Это слова, которые ты слышишь, пишешь «kanji».

Мама:

– Да, наверное.

Юки:

– Если будешь плохо видеть, начнешь больше слушать. Не сможешь читать, начнешь больше радио слушать, телевизор, больше музыки. Все то же, но не глазами. И потихоньку в голове то же самое меняется.

Мама:

– Да-а. Я помню, мой дед, он в молодости ослеп, так слышал, что соседи меж собой за стенами говорят. У нас все шепотом говорили по соседству, ха-ха-ха, ой.

Юки:

– Есть люди, которые не видят и не слышат, а голова продолжает думать, мысль никуда не девается.

Мама:

– Да-а-а.

Юки:

– Так они думают руками, ногами, пальцами. Шагами, ветром в лицо, по волосам, для них это тоже как слова, иероглифы.

Мама, с сочувствием:

– Понимаю.

Юки:

– Ну вот, представь, что акулы думают магнитом.

Мама, прищурилась, подумав при этом, что действительно зрение никудышным становится:

– Что акулы?

Юки поняла, что нужно заканчивать, пока мама не устала вконец:

– В общем, у акулы в голове есть такой механизм, и она очень чувствует, где магнит. И там, где магнит, она боится плавать. Так, если вдоль берега магнитное поле устроить, акулы не поплывут ближе.

Мама:

– Да-а, хе-хе, магнитное поле. Голова.

Юки:

– Акула.

Мама:

– Ну хоть заплатят.

Попроси свое воображение проводить тебя из сна

Знание – это свобода. Знание каналов и точек в точности позволяет изменить отношение с реальностью изнутри.

Ткань обратна

Здесь в Японии «Мико-сан»

в помощь божества

Возвышенные женщины

На Окинаве «Норо»

Глав. врачи так сказать.

Настоятель заулыбался.

Шаманы древности говорили об ощущении внешней ткани как внутренней. Ткань – есть вся ткань, нераздельна, непрерывна. Тот же иероглиф сейчас используют врачи. Сам по себе – наглядное пособие практического применения.

Стрелы, видите ли, из лука, то есть укол делается, например, в районе того облака.

А ранее и того проще

в детали видно

копье держит

и Мико-сан так

указывали

Значит, человек выходит из болезненного состояния, а болезнь из человека вон. Вон там стрельнули, вон туда вышло. Внешняя и внутренняя ткань в одном ощущении. Свобода проявляется в смещении полярности каждой важно-внимаемой точки, которая характеризует тебя (в сумме). Так, оттолкнувшись от поколений предков, можно ощутить время, как одно целое отражение реальности.