Наталия Рай - Верна – дочь боярина. Так могло бы быть

А что только одна пока крепость будет очень мощной, так тому причина простая: сил у нас на три столь же мощных крепости пока не достаёт. Но со временем, я надеюсь, и Бронь, и Мечеслав свои крепости превратят в такие же неприступные твердыни. И все трое должны сразу смотреть, как бы частоколом отгородиться не только на своей стороне реки, но и на другом берегу. О необходимости возведения как можно более высоких сторожевых башен не напоминаю: вы и сами, небось, о том постоянно думаете.

Больше скажу: уповаю, что потом из своих воев выберете самых толковых и отправите их ставить крепости впереди уже ваших земель. Вся эта земля стать русской должна стать, аж до самого моря. Так что и воев, могущих крепости созидать и сделать их неприступными для врагов, понадобится много. А кочевникам тоже вольной степи останется довольно – ей, похоже, конца-края нет, степи этой…

Князь помолчал и спросил:

– Так когда намереваетесь отбывать?

– Даст Бог, завтра по росе.

– Добро. Провожать вас будет кому и без меня, но и я хотел бы обняться с вами всеми перед походом. Очень он важен для всех нас, для каждого, для самой жизни нашей.

– Да, – решился всё-таки Феодор. – Вы только не смейтесь все, хорошо? У меня тут есть некая новость. – Феодор помолчал, раздумывая, говорить или всё-таки промолчать, но, в конце концов, решился.

– Сын мой, Преслав, как вы все знаете, очень до железа всякого охоч. Ну и до выдумок с железом этим тоже охоч. Так он придумал вот что: такое большое железное колесо со штырями, вернее – с подставками для ног. И эти подставки вращая, двигаться на том колесе можно даже быстрее, чем на лучшем из коней.

Бояре недоверчиво переглянулись с князем и огромным усилием воли сдержали улыбки.

– Я и сам хохотал поначалу, – сказал Феодор, заметив их желание улыбнуться. – Пока не увидел, как оно может быстро катиться. И тогда я подумал: хорошо бы, чтобы вот такое колесо было у всех наших младней, которых вои отправляют с новостями. Главное – с коня человека в степи далеко видно, а колесо лишь на локоть возвышает. Разница, согласитесь, если вестнику укрыться надо от злого глаза. Да что ж это я словами вас морочу, – сам себя прервал Феодор, – а пойдёмте-ка к моему двору, да сами поглядите. И если ты, княже, со мной согласишься, что вещь вроде бы нужная, то надо бы таких колёс наковать да раздать во все дружины. Людей-то, а молодых особенно, нам беречь надо!

Сойдя с коней, все четверо не стали в терем входить, но сразу же Феодор велел Преславу, немедля выбежавшему во двор, колесо прибывшим показать да и прокатиться на нём. Сын смутился, но подчинился. Буквально через минуту выкатил перед гостями колесо, несколько меньше тележного, и как бы двойное, так что оно само по себе стояло и не падало.

– Пробегись-ка на колесе по двору, пусть гости поглядят, что это у тебя получилось.

Преслав взялся за высокую, наверху раздвоенную, с двумя ручками, стойку, ухватился за эти ручки, как-то разом обеими ногами запрыгнул на подставки и тут же поехал с такой скоростью, что самый лучший конь с места взять такой галоп вряд ли смог бы. Гости внимательно смотрели, как это колесо движется вперёд и лишь переглядывались.

Сделав несколько кругов, Преслав остановился, даже не запыхавшись.

– А главное, есть-то колесо не просит, шуму особого от него нет, звука никакого не подаст, не испугается. Так что вот. Скажи слово, княже, как тебе показалось?

Князь внимательно смотрел на колесо и думал.

– А что, не ломалось у тебя колесо пока? – спросил он у сына Федора, пристально на него глядя.

– Пока нет. Двор у нас ровный. А если по бездорожью, по степи, то надо будет поглядеть, как оно покажет себя.

– А давай ты нынче же и попробуешь. Выдели, Феодоре, пару верховых в охрану, да пусть втроем в степь и съездят. Если выдержит его колесо хотя бы час степное бездорожье, так прямо сегодня и созову железных дел мастеров да повелю колёс таких наделать для всех. Чтоб у каждого воя такое с собой было, а то всяко бывает: убьют коня в сече и остаётся воин безо всякой возможности передвижения и тем дружину свою поневоле задерживает – что в отходе, что в нападении. А кстати, для приступа хорошо колесо-то будет, а? Кочевники-то конников ждут? А тут и не видать никого, а глядь – дружина вдруг появилась да ударила?!!

Провожать обозы на площадь пришли все, включая жён с младенцами на руках. С уходившими родные попрощались и дома, но пришли, тем не менее, на площадь, потому что увидеться придётся не скоро. А если, не дай Бог, что случится, то, может, и вовсе встречи не будет. Но все уповали на лучшее и все чаяли возврата домой воев и работных людей, уходивших на важное для всего городища дело.

Ни князь, ни старейшины на помост не поднимались – всё уже было сказано – а стояли в центре площади, давая последние наставления боярам, старшим дружин.

Те, видя, что все готовы в путь, посмотрели на Остромысла: командуй, мол, княже, отправляться.

Князь взмахнул рукой:

– С Богом! Да вестников присылайте, если помощь понадобится. А если всё будет благополучно, то уже с обратным обозом узнаем, что вы прибыли на место без урона и нападений.

Феодор легко тронул шпорами любимого коня и возглавил обоз. Все его люди тронулись следом. Его примеру последовали Мечеслав и Бронь. Ехать им вместе предстояло примерно три четверти пути, а там их дороги разойдутся: Феодору – прямо, Мечеславу – направо, Броню – налево. Они уже договорились о системе сигналов, которые будут подавать в случаях спокойной обстановки и возникшей тревоги: в первом случае – либо один длинный сигнал рога, либо долгое явление пылающего факела, затем опущенного, во втором – то же, но прерывистое.

Путь дружинам предстоял длинный и опасный, потому и был, когда и путешественники, и провожающие собрались, прямо на площади отслужен молебен о путешествующих, на котором все – и остающиеся, и уезжавшие – возносили жаркие молитвы о сохранении всех во здравии и благополучии и об исполнении задуманного.

Когда обозы скрылись из глаз провожавших, князь, взойдя на возвышение, поднял руку, призывая всех к тишине. Пока народ, уже собравшийся по домам, удивлённо перешёптывался, пытаясь угадать, о чём князь хочет говорить, Остромысл на возвышение не призывал, тем не менее, туда же и старейшин.

– Братия и сёстры! Уехали наши мужи на дело великое и да поможет им Бог. Но и мы должны думать, как и чем им помочь.

Не удивляйтесь моим словам. Я отлично знаю, что каждый из вас готов жизнь отдать за наше Отечество. Но давайте мы лучше будем жить и побеждать! А чтобы побеждать жестоких кочевников, мы должны иметь против них такое оружие, какого они раньше у нас не видели и не знают, что оно у нас появилось…