Екатерина Риз - По правде говоря

А Вовка примирению обрадовался, сграбастал меня своими большими руками, крепко сжал, после чего звонко и крепко поцеловал в макушку. Даже от пола приподнял, пытаясь добиться моей улыбки, и покружил.

– Вот такой я тебя люблю, – заявил он, и я, наконец, улыбнулась.

Наступили выходные дни, и первую половину субботы мы с Вовкой изо всех сил старались быть довольными друг другом. После утренней пробежки, я приготовила вкусный завтрак, разбудила любимого поцелуем, а после того самого совместного душа и вкусных гренок на завтрак, мы с Вовой отправились в магазин, на нашей новенькой машине. Вовка радовался, как ребёнок, за рулём он, на самом деле, чувствовал себя куда увереннее и вольготнее, чем в общественном транспорте, он чувствовал себя взрослой, состоявшейся личностью. Я наблюдала за ним украдкой, и в какой-то момент пришла к выводу, что, возможно, я была не права. И пусть эта машина у него будет. Чем чёрт не шутит, может быть, автомобиль и, правда, поможет вернуться ему к взрослой жизни и задуматься о дальнейших планах и перспективах. Ведь когда-то он должен вернуться в колею, снова стать взрослым мужчиной, а не продолжать жизнь беспечного подростка у экрана компьютера.

А вот после посещения супермаркета, Вова и произнёс те заветные слова:

– Давай съездим к родителям. Они будут рады.

Буду ли рада я, никто не поинтересовался. Почему-то считалось, что я должна, просто обязана души не чаять в Вовкиных родителях. Они ведь нам помогают, не оставляют ни в один трудный момент (кстати, если бы не они, этих самых «трудных моментов» могло бы быть в нашей жизни куда меньше, взять для примера хотя бы купленную машину). Как я могла сказать «нет»? Но я не сказала и «да», а Вова уже радостно развернулся на следующем светофоре, и мы направились к выезду из города.

– Видишь, как всё здорово складывается? Мама обрадуется, что мы помирились!

– Ты что, уже успел ей рассказать? – расстроилась я.

Вовка лишь плечами пожал.

– Она вчера звонила, спрашивала, успокоилась ли ты. Конечно, пришлось рассказать. Она посоветовала нам обоим быть терпимее друг к другу. Разве она оказалась не права?

Я отвернулась к окну, изо всех сил стараясь сдержать недовольный вдох. Временами я ненавидела то, насколько Вова близок с родителями, особенно, с мамой, а потом я начинала тайком завидовать. Как же мне порой не хватает родительского, особенно, маминого участия в моей повседневной жизни. Так хочется, чтобы она позвонила и спросила, как у меня дела, чем я занимаюсь, какие у меня планы на жизнь. А не отвечать на её звонки, зная, что уже через полминуты услышу имя сестры.

Но толк от поездки к родителям всё же был, правда, не тот, которому следовало бы обрадоваться. На следующее утро мы с Вовой вернулись в город, и у меня в руках был кредитный договор на машину. Лидия Николаевна передала мне его с проникновенной, ласковой улыбкой и ещё добавила:

– Мы с отцом помогли вам, чем смогли, а теперь уж сами. Старайтесь.

Я забрала у неё бумаги, из рук в руки, едва удержалась от того, чтобы сразу начать их читать, а Вовка рядом со мной браво ухмылялся.

– Не переживай, мам, мы со всем справимся. Не в первой.

– Не сомневаюсь. Вы у меня замечательные ребята.

Я стояла, улыбалась и сжимала в руках договор. А как только представилась возможность, и я осталась одна, плюхнулась в кресло и принялась читать.

– У меня просто нет слов, – сказала я Жанке, когда объявилась у неё на пороге утром воскресенья. Утро было уже не столь раннее, но всё равно утро, и подружка встретила меня в халате и зевая. Воскресенье – единственный день в неделе, который в их семье могли проспать до обеда. Даже Бубуне в это утро предлагалось отправиться не на прогулку, а на одноразовую простынку в коридоре.

Я соседку потеснила, коварно протиснулась на её территорию, и прямым ходом направилась на кухню. Шлёпнула треклятый договор на кухонный стол.

– Жанна, эта машина им обошлась в баснословную сумму! Процент просто зверский!

– Так зачем же они её купили?

– Сказала бы я как есть, но повторю лишь то, что поведала мне Лидия Николаевна. Больше ни в одном банке им кредит не дали.

– Конечно не дали, – зевая, согласилась Жанна, грохнула чайник на плиту. – Они уж лет пятнадцать так живут, Вик, от кредита к кредиту. То ремонт делают, то мебель покупают, то в отпуск едут. Выплаты задерживают, и ничего зазорного в этом не видят. А Вовка родителей переплюнул, он на пять кредитов сразу работал.

Я с расстроенным вздохом опустилась на табуретку.

– И что теперь делать? Ежемесячный платёж – это треть моей зарплаты. Как мы будем жить?

– А ты пни Вовку под зад. Вот прямо пни. Пусть работать, наконец, отправляется. Что это за мужик, без работы?

– Он клянётся…

– Знаем мы его клятвы, – фыркнула Жанна. – Сосиски будешь?

– Утро же, – удивилась я.

– И что? Самая утренняя еда, можешь Серёгу моего спросить, он тебе подтвердит.

Насчёт сосисок я ничего не ответила, подпёрла подбородок рукой и в тоске уставилась за окно.

– А Лидия Николаевна мне этот договор с таким видом передала, будто ипотеку нам оплатила.

Жанка усмехнулась.

– Верю. Я тётю Лиду с детства знаю. Умеет она пакости с милой улыбкой делать, этого у неё не отнять. А почему ты не сказала ей прямо: мол, платить нечем?

– Как я скажу? Мы с Вовой из-за этого накануне поругались, думаешь, он родителям не рассказал? Наверняка, рассказал. А если бы я вчера этот вопрос подняла, получилось бы, что ещё денег у них требую, граблю бедных пенсионеров. Неблагодарная, корыстная и так далее. Они ведь искренне считают, что они нас полностью содержат. Понимаешь? Ладно, сына, это понятно, а в их глазах я – нахлебница. Лида без конца меня тыкает тем, что мои родители нам не помогают, совсем. Мол, им всё равно. А я в ответ молчу. Что я скажу? Или яйца с мясом брать откажусь? Они тогда окончательно разобидятся, и я же останусь виноватой. Неужели ты не понимаешь?

– Понимаю. Но за яйца, мясо и молоко вешать на тебя кредит на машину для своего сыночка, справедливости тут тоже мало, согласись.

Что на это можно было сказать?

Поднявшись спустя час в свою квартиру, я застала любимого за компьютером, за этим занятием я, в принципе, его и оставила, предупредив, что спущусь к Жанне ненадолго. Вовка тогда кивнул, он штудировал сайт вакансий, пообещав мне ещё накануне, что в ближайшее время устроится на любую мало-мальски подходящую работу. Чтобы помогать мне с выплатами.

– Чтобы мы с тобой ни в чем больше никогда не нуждались, – сказал он мне вчера.

И вот прошёл час, и сайт с объявлениями о работе благополучно позабыт, а Вовка в наушниках, сидя ко мне спиной, играет в любимую «войнушку». Я остановилась в дверях комнаты, несколько долгих секунд за ним наблюдала. Иногда так хочется влезть в чужую голову, в чужую душу, и узнать, что, на самом деле, человек думает, чем дышит, чем живёт. Хочется, ведь правда? Но, наверное, к лучшему, что способностей таких у людей нет. Иначе сколько бы разочарований нас постигло дополнительно, сколько всего неприятного мы могли бы узнать, и о себе, и об этом человеке. Поэтому остаётся только наблюдать со стороны и гадать.