Алексей Дьяченко - Начало. Хроники Андрея Гарного

День отъезда из Каунаса. Утром позавтракали и отправились в путь. На электричке поехали в Вильнюс. Валерка дал в дорогу сыр с тмином, необычный на вид. В Вильнюсе купили карту города и сразу же освоились. По улице Горького, через ворота, попали в старый город. Сколько же церквей, монастырей и костёлов в этом городе! Да какие все величественные, огромные, уходящие крестами в небо.

Зашли в костёл, обратил внимание на молодую женщину, которая молилась и плакала. Все присутствующие почему-то молились и плакали.

Зашли в православную церковь, очень красивая с богатым убранством. Там я раздал милостыню. У костёлов не сидят, не просят. Достали из фотоаппарата каунасскую плёнку и полностью «отщёлкали» новую. Залезали на башню, с которой весь Вильнюс, как на ладони. Попросили, чтобы нас сфотографировали. Возвращаясь, заблудились в улочках и чуть было не получили «на пряники» от попавшихся подвыпивших ребят. Но к счастью, всё обошлось и уже через полчаса мы сидели в привокзальном ресторане.

В поезд «Вильнюс—Москва» садились сытыми и весёлыми. Познакомились с попутчиками, Борисом и Алёной. Разговорились. Они, оказывается, заметили меня в городе и приняли за литовского националиста, так как я ходил в плаще и картузе. Над чем, по-доброму, потом много смеялись.

Тысячу раз засыпал и тысячу раз просыпался. Видел множество снов долгих, как вечность и коротких, как вздохи больного. После того, как проводница включила по радио музыку и понесла чай, я встал и уже не ложился. В поезде познакомились с маленьким мальчиком Андреем, он восхищённо смотрел на мой рост, должно быть, мечтая вырасти таким же высоким. Общительный, непосредственный, давно таких детей не встречал. Он всё показывал свою игрушечную машину.

Ночью ходила проводница с чемоданчиком и навязала мне духи «Рижская сирень» и крем для бритья. Цыган подходил, спрашивал карты, почему-то был убеждён, что они у нас есть. Доехали вовремя, минута в минуту. Пунктуально ходят поезда на западном направлении.

Простились с попутчиками и с вокзала сразу в метро. Женька поехал в институт учиться, а я домой.

Побродил по комнатам в раздумье, поиграл на гитаре, и сам не заметил, как свалился на кровать и уснул. Разбудила мама, вернувшаяся с работы. Рассказала, что новый дом почти готов. Пришёл отец, сестра, – поделились своими новостями. Такое ощущение, что меня месяц дома не было, столько новостей.

Звонил Анне, хотел с ней сегодня встретиться. Она кашляет, простудилась. Так ни о чём и не договорились. Звонил Борису, он уже вышел после отпуска на работу. Просил его узнать насчёт моего трудоустройства.

Звонил Женька, смеясь, рассказал, как чуть было не заснул на лекциях. Всё-таки дорога сказывается. Смотрел по телевизору два фильма. Первый про революцию, второй «Свет в конце туннеля». Вспомнилось детство. Я этот фильм смотрел мальчишкой в кинотеатре «Бородино». Как же неуловимо летит время.

С утра лил дождь и сразу испортил настроение. Звонил Ане, она сидит дома под одеялом и боится выходить на улицу. Телефонировал Борька с работы. Рассказал, что ходил к начальству и говорил обо мне. Ему ответили: «Пусть подаёт заявление в отдел кадров». Борис всё это сделал за меня. Так что теперь жду сигнала, когда мне выходить на работу.

Просматривал Пушкина и Гоголя, искал прозу для экзамена в театральный институт. Отрывок из прозы надо готовить быстрыми темпами, а иначе опять «пролечу, как фанера над Парижем». Остановился было на «Портрете» Гоголя, но потом отказался от этого материала.

Выполнял дыхательные упражнения, пел, играл на гитаре. Пока всё зыбко. Голос балансирует от неустойчивого, до совершенного пропадания. Сходил, подстригся. Прямо из парикмахерской поехал к Борису. У него посмотрел вторую серию «Угол падения» и фильм «Отцы и дети». Поужинали вместе. Пёсик Мишка за ужином поскуливал, просил, чтобы его покормили кусочками со стола. Но все знают, что собаку нужно держать на диете и никто, включая меня, его не побаловал. Возвращаясь домой, чуть было не ввязался в пьяную драку. В автобусе к девушке приставал подвыпивший парень, его «остудили» до меня.

Утром делал зарядку под печальный голос Тото Кутуньо, а после завтрака слушал весёлые песни Вилли Токарева. Звонил Ане, из трубки послышался расстроенный голос. Говорит, что в её жизни идёт тёмная полоса. Как мне не хочется, чтобы она грустила. У неё такие светлые, прекрасные глаза. Грустными я их себе и не представляю. И сама она словно создана только для радости и веселья. Наша встреча переносится на завтра.

Поехал к Женьке в институт. Отыскал его среди сокурсниц. У него закончились занятия, и мы поехали в театр Гоголя. Посмотрели их афишу, сегодня идёт «Декамерон» Боккаччо. Да ещё и народ у касс толпится. Мы разъехались по своим делам. Женька в Народную дружину, его там выбрали главным, а я домой.

Играл на гитаре и пел песни. Думал, только бы сегодня не побеспокоили, не позвонили с работы. С работы не было звонка, а с Народного театра позвонила Света Гасикова и пригласила в пятницу на репетицию. Голоса нет, им на это плевать, день премьеры уже назначен. Видишь ли, заменить им меня некем, видимо, придётся играть. В воскресенье в «Станколит» надо будет съездить, если в Народном театре репетицию не назначат.

Сегодня был волшебный день, путанный и смешной. С утра позвонил Ане, она просила перезвонить через полчаса. Звоню через полчаса, трубку поднимает мужик и хриплым, пьяным голосом говорит, что Аня ушла. Я прошу его ей передать пару слов, он говорит, что когда она вернётся, его уже не будет. Телефонный узел сегодня соединял меня раз пять с чужими квартирами, путая телефоны.

Ездил к Женьке в институт, там его не нашёл. В кинотеатр «Октябрь» на Хазанова не попал. На спектакль в театр Маяковского не попал. Какая-то незримая сила мне сегодня мешала. У ГИТИСа видел Артёма с женой Капитолиной, но не подошёл. Возвращаясь домой, обогнал группу из театральной студии. Кто-то из них сказал мне вдогонку: «Смотрите, какой фраер». Посмеиваясь, подослали ко мне самую смелую девицу, чтобы познакомилась. Возможно, с целью залучить к себе в студию. Она шла прямо за моей спиной метров десять. А когда я, внезапно обернувшись, взял её за руку и стал расспрашивать, – смутилась, вырвалась и убежала к своим.

На Киевском вокзале перед самым носом, один за другим, ушли два «девяносто первых» автобуса. Я поднял руку, «голосуя», но водитель не остановил, проехал мимо меня. Из-за спины послышался старческий голос: «Не взял нас с тобой автобус». Но судьба распорядилась так, что домой всё-таки мы приехали на «беглеце». Сели со стариком в «сто пятьдесят седьмой» экспресс и обогнали «девяносто первый» автобус, который ушёл от нас. Вышли из «сто пятьдесят седьмого» на остановке «Улица Дунаевского» и пересели в «девяносто первый».