Сергей Понимаш - Просто проза. Абсолют

– И что же было потом? – спросил маленький мальчик, ставший мне другом еще до моей любви к девушке и до моего наказания быть вечным заложником мотыльков.

– Потом я ушел, долго бродя по лесу, я вышел на дорогу. Шагая по ней, я набрел на распутье и, прочитав заклинанье, отправился обратно в свой мир.

– Но разве вам не хотелось вернуть свою любовь? Встретиться с ней снова? Снова обнять и поцеловать?

– Об этом и речи быть не может. Видишь ли, мотыльки – очень находчивые существа, они – как обязанность, которую я должен выполнять всю жизнь. И дня не проходит, чтобы я не думал о ней, но мотыльки не позволят мне быть с ней рядом.

– Мотыльки так жестоки. Почему?

– Они как инструмент в руках Бога, который наказывает всех тех, кто противится его воле и идет туда, куда не следует. Я получил свои раны, когда мне было 18 лет: решив, что мне никто не нравится, я прочитал заклинание и сказал, что хочу увидеть самую красивую девушку из параллельного мира. Когда я увидел ее, то влюбился и понял, что хочу встретиться с ней, но меня наказали, и теперь тысяча мотыльков вечно рядом с ней.

– Но почему тысяча? Почему не какое – нибудь другое число?

– Ровно тысяча мотыльков, по – другому и быть не может. Ровно столько ран на моем теле, понимаешь, это равная симметрия между моим телом и ними.

– И что же ты теперь будешь делать?

– Ждать и вспоминать о ней, ее лицо навечно отпечаталось у меня в памяти.

– А как же другой мир? Там ты еще появишься?

– Туда путь мне уже закрыт, это не значит, что я не смогу прийти туда. Просто это равносильно моей смерти, ведь они там ждут меня.

– Как ты думаешь, эта девушка тебя вспоминает?

– Наверное, но какая разница, нам не быть вместе. И я, к сожалению, смогу ее увидеть только у себя в воображении, вспоминая о нашем прекрасном поцелуе.

Внезапно я услышал чей – то стон и понял, что он доносится откуда – то рядом. Кто – то нуждается в моей помощи, и я должен его спасти.

– Пока! – я попрощался с мальчиком и пошел навстречу голосу.

Прошло немного времени, прежде чем я увидел тело израненной девушки. Оно лежало на полу, а из многочисленных ран текла кровь. Она была прекрасна, девушка из параллельного мира, которую я всегда любил и, несмотря на все увечья, я понимал, что жить без нее не смогу.

– Очнитесь, – сказал я. – Придите в себя, вам не нужно здесь быть, уходите.

– Уже слишком поздно, – откашлявшись, сказала девушка. – Память о вас заставила меня пойти на ужасный поступок.

– Что случилось?

– Когда вы ушли, я прочитала заклинание, чтобы найти незнакомца, вломившегося в мое окно посреди ночи. И оно показало вас. Я пришла к вам, и теперь сама не знаю, что мне делать.

– Зачем вы сделали это?

– Не знаю, мне кажется, что вы мне нравитесь очень сильно, настолько, что я готова пожертвовать своей красотой и обречь себя на раны, чтобы оказаться здесь.

Я обнял ее и поцеловал, из наших губ сочилась кровь, а ноги подкашивались, но мне было все равно. Мы любили друг друга. И только тысячи мотыльков жалили нас во время поцелуя, напоминая о нашей судьбе.

Лиза с детства любила фотографии. Она любила природу, одиночество, ход мысли, когда ничто не мешает. Он ведет ее туда, где еще не был ни один человек.

Когда ей было пять лет, она фотографировала с помощью старого фотоаппарата, с заедающей кнопкой. Фотографии получались черно – белые, но они отражали ее мечту, веру в мир, созданный человеком. Тот мир, где живет только создатель фотографии, он может его поменять, разорвав, и создать заново.

Сейчас она смотрела на фотоаппарат и вспоминала с трудом, как радовалась каждому творению. Он был бесполезен сейчас, в эпоху современной технологии, где царили пиксели и высокие разрешения. Но она отчетливо помнила, что никогда в жизни так не радовалась проявке фотографий, как тогда. Она бережно хранила их в альбоме, и часто, когда на улице шел дождь, вспоминала о том времени с помощью старых фотографий.

Сейчас ей было двадцать пять, она была не замужем, и не хотела отношений. Лиза имела высшее образование. Она была экологом по специальности, но никогда не работала по этой профессии. Она вообще никогда не работала, ей этого не хотелось. И была причина, которая объединяла ее стремление создавать мир и оставаться дома. На ее фотографиях не было людей. Она снимала природу нетронутую, безлюдные улицы, пустые детские площадки, и представляла себя внутри.

Она не понимала других людей, стремящихся заработать денег, познакомиться, общаться и, опускаясь, подниматься обратно, для нового прыжка в неизвестность. Ей были чужды мысли других людей, их чувства и эмоции. Зачем понимать других людей, если есть собственные проблемы и стремления? У ее нерешенных вопросов было решение, точнее был мир, куда она уходила, чтобы найти себя.

По субботам она фотографировала, выбирала место и делала одну фотографию, чтобы любоваться ею всю неделю. Перед сном она смотрела на нее и представляла себя возле полей, деревьев, озер и сине – зеленого заката, туманного и старомодного. И ей снилось место, где она делала фотографию, только теперь она была там, где нет законов, запретов и других людей. Лишь свобода: бескрайняя, такая, какой она была ейнужна. Лишь время всегда останавливало ее. Она просыпалась и понимала, как мало времени провела там, и всегда хотела вернуться, но сделать этого не могла. Там, где она была, никто не следил за ней, никто не говорил, что ей делать и зачем жить. Никто не говорил ей о будущем и о никчемности собственного существования. Но она не знала, почему всего раз она могла попасть туда. Потом оставались лишь воспоминания и фото.

Как реален был этот мир? Ее всегда занимал этот вопрос. И она сама отвечала на него. Он был абсолютно иным. Это была другая жизнь, непохожая на ту, где она родилась. Это место было настоящим. Туда нельзя было прийти. Оно находилось вне каких – то границ. Как хорошо было там и как скучно здесь. Все хорошее имеет свойство заканчиваться, и пусть сейчас она жалеет об этом. Завтра она вновь постучится туда и будет надеяться, что ее впустят. А может быть, даже разрешат остаться. Кто знает? Она также не знала, что творится там, когда ее нет. Может быть, там отдыхает кто – то другой, или там творится что – то плохое. Но ведь она сделала фотографию, и этот мир определенно должен был принадлежать только ей.

Когда она выбирала место, оно не обязательно должно было быть безлюдным, но в кадре не должно было быть людей. Иногда она размышляла и боялась рожденного в мире фотографий. Он не мог быть в кадре, но это не означало, что его не было. Он мог вторгаться в ее мир так же, как и она. Мог исследовать его или подписывать фотографии, создавая границы там, где Лиза, казалось, ощущала свободу. Лиза боялась, что он мог стереть фотографию тогда, когда она находилась в его мире, оставив ее там насовсем. Она не смогла бы вернуться, и ей пришлось бы увидеть его, что делало путешествие опасным.