Ольга Рябцева - Long drink-2. Стихи и проза

Ведь во главе стола пустует место.

И без хозяйки убежало тесто,

А в сердце – тишина и страшно пусто.

Сегодня всё вокруг осиротело.

И чёрным кружевом закрыты зеркала,

Где так любила всех и так болела,

Где наречённого так и не дождалась…

У изголовья фото мальчиков в шинелях

Со взглядом строгим, напряжённым – в объектив.

С них до сих пор слышны свистящие шрапнели,

И неизвестно, где и кто из них лежит…

***

Здесь, на Земле, родные сядут рядом,

Скорбя, наполнят крошечные стопки,

И помянут по русскому обряду,

Не чокаясь, безвременно усопшую.

Она ж – уже с подружками хохочет,

Сияет взгляд, и тело гибкое опять.

Давно не виделись они, и каждой хочется,

О, сколько хочется друг другу рассказать!

Отставив пальчик, пригубляют так изящно

Из чашек кузнецовского фарфора

С прямой спиною, в шляпках настоящих…

Ни слова – о суетных дамских вздорах!

Бабулечка, Княгиня, гран-мама…

Рукою ласковою каждого коснётся

И вскоре вновь на небо унесётся…

Теперь и там есть у нее дела.

Порой, как гимназистка, озорная,

Секреты внуков свято берегла.

И всё-превсё на свете понимала.

И всех сплотить и примирить могла.

С французским неутраченным акцентом

(Волненье голос только выдаёт)

Для настроенья – капельку абсента —

Вдруг об акации о белой запоёт.

И снова клавиши её узнают руки —

Пусть не такие, как в былые годы,

Когда в одеждах д о полу и в буклях

Всем городом встречали пароходы…

Но вновь замрёт и время, и пространство,

И осадят упрямые года

О, этот голос, выводящий страстно

О том, как молоды мы были все тогда…

Прорастая корнями из самых глубин

Где-то там и наткнулись на каменный клин.

И в обход повело, чтоб прорваться из тьмы.

Обвело, заплело в единящее «мы».

Неразлучными стали, как зло и добро,

И всесильными, как золотое руно.

Необъятными, как мировой океан,

Приглядишься, а он – лишь пинтовый стакан.

Светотень, чёрно-белой бессонницы звон —

Атрибуты отшельничества твоего —

Вот где – ложь, вот где – явь, и поди распознай :

Кто есть кто. На себя. Одного. Уповай.

Спроси себя: откуда звук?

Что долетел сейчас случайно?

Чем порожден был изначально

И из-под чьих сорвался рук?

Тот, извлечённый из одной,

Такой обыкновенной ноты,

Чтоб нарастать потом волной

И умирать в водоворотах?

И почему же по ночам

Твой зыбкий сон он растворяет,

Разматывая до начал

Неутолимые печали.

А что в углу, вон в том углу?

Рояль? Концертный? Ты не шутишь?

Такой же, как на том балу…

Полжизни бывший другом лучшим?

В проём ночи, к тебе спиной,

И глаз моих не различишь ты.

Да, да, бывает… Дождь… стеной…

Но этот звук… Какой он чистый!

Какой молящий, неземной:

О, прикоснись ко мне скорее,

Хранитель мой, товарищ мой,

Я оживить тебя сумею.

Его душа слезоточит,

Как Богоматерь на иконе.

Это его ты слышишь стоны,

Когда Вселенная молчит.

***

– Я кажется, говорила когда-то:

Мечтаю услышать, как ты играешь.

– Я давно уже не… ты же знаешь

– Знаю.

Твоих рояль давно не помнит рук.

Тогда откуда этот звук?

Не приходя в сознание,

Не различая лепета

Вселенского, астрального,

Из тысячелетий слепленного,

Невидимым касанием,

Межзвёздной сопричастностью,

Становишься соучастником.

Не приходя в сознание.

И кем бы то ни предписывалось,

И сколько бы там ни осталось,

Средь неоспоримых истин

Довольствуешься малым.

Не приходя в сознание.

Страшное, вчерашнее. По сути, уже ненужное.

Но дело своё сделало – оставило безоружным.

Обогнавшее надежду простую, понятную

Взамен на историю пустую

Прикроватную. С леденцами мятными,

Чтоб меньше тошнило при взлёте

И при посадке.

Разрушительно. Уничижительно. Непростительно.

По отношению к себе, в первую очередь.

Очень.

К точке невозврата слишком близко.

Как Чкалов под мостом пролетал – низко,

Из бледно-голубого – в алое

Предрассветное, невиданное, небывалое.

Все жёстко. Просчитано. Улыбка змеиная.

Только hardrock и повадки осиные.

Не потому нет тепла, что ветер сдувал.

А просто его здесь никто не желал.

Или не знал?

И что же?

Ни книжек детских, ни рыжих котов,

Ни запаха бабушкиных пирогов?

Никогда-никогда здесь не бывало?

И лоскутного тряпочного покрывала? Тоже?

Но вот же – камин, у тебя есть камин.

А зра у тебя есть? По науке – кумин?

Ещё нужны кинза и барбарис.

Ну и надеюсь, найдётся рис?

Так мы сейчас сделаем классный плов!

Ой, только не надо вот этих твоих слов :

Не ем, не люблю, устаю, не сплю,

Я просто возьму и тебя накормлю.

Какая-то сплошная жесть-месть:

Залезть-слезть-скрутить-набить…

О чём-то потом ещё говорить…

И снова жесть, дурь, hard-rock,

…Окна на север, не на восток.

Полешек бы в твой подбросить камин.

И чаю EarlGrey в подстаканнике старом.

Да чтоб кто-то рядом сидел, говорил

О чём? Всё равно. О том, что осталось.

…Холодно, отчего же так холодно?

Ты говорил, камин есть, плед, где они?

Чем дальше от прялки нить, тем она тоньше.

Позволь тебе этого не позволить. Никогда больше.