Светлана Куликова - Куличики. Миниатюры

В этот момент вызывают 86-й. Снова отдаю свою очередь даме, себе беру в автомате новый талон. Она выходит из кассового закутка, счастливо улыбаясь. И мне это приятно.

– Вот видите, и никуда ехать не надо!

– Спасибо вам! А этому парню я всё выскажу! И видела же, как он мужчине передо мной квиток перепечатывал, а сама…

– Не высказывать надо, а писать.

Дама опускает глаза:

– Нет, писать не буду. Я не кляузница, не скандалистка, сроду ни на кого ничего не писала.

– Но я вас очень прошу: напишите жалобу, чтобы больше никто не пострадал! Вас возмущает беспредел, а вы не хотите ничего сделать, чтобы его сократить.

– Писать не буду! А вдруг его уволят, я виновата окажусь. Нет. Жалко мальчика…

Дама быстро удаляется.

Почему ей не жалко президента, который не распечатывал квитанцию, но жалко балбеса, реально отнявшего у неё нервы и время (и не только у неё) – умом не понять.

Коррупция, коррупция… Ну да, чудовищная, бесстыдная коррупция буйно цветёт во всех сферах. Как ржа разъедает великую страну. И кто виноват?

Конец 70-х… Дальний Восток. Позарез нужно попасть из Хабаровска в Свердловск. Билетов на самолёт, как водится, нет, даже удостоверение журналиста не помогает. Помогает банка растворимого кофе из «номенклатурного набора», подаренная мне на день рождения коллегой – любовницей одного из обкомовских секретарей.

Начало 80-х… Паспортистка воротит рыло, не принимает документы на прописку, брезгливо цедя: «Что вас всех к Москве-то тянет?..». Я жалко лепечу про мужа-аспиранта без права получения общежития по случаю наличия у него жилплощади в ближнем Подмосковье и протягиваю выданный мне свекровью свёрток. В нем бережно хранимые с Нового года (а уже май) большая коробка конфет и «палка» финской салями. Моя свекровь – мелкая служащая могущественного московского Главторга – к каждой дате получает «подарочный набор». Дома деликатесы не едят, собирают и раздают «нужным людям». Неприлично прийти к заведующей детсадом за местом для внука или к директору школы – для другого внука без подношения. Любимые духи своего гинеколога и участкового врача свекровь никогда не перепутает.

Начало 90-х… Череповец. Ура! Мы получили первую в жизни собственную квартиру! По трём пустым комнатам счастливо носятся сыновья наперегонки с гулким эхом. Очередь на мебель месяца на три. Муж принёс с работы стол и стул. Спим на полу. Положение спасает «четвертной» сверх ценника…

В общем ясно, кто виноват. Остался вопрос: что делать?

Ходим с подругой по выставке живописи.

Подруга моя, художница, разглядывает картины пристально – технику изучает. Вот только зрение у неё слабовато, потому к работам она подходит почти вплотную. Бдительная смотрительница, издалека не разобрав, что делается, подскакивает к нам и строго выговаривает:

– Нельзя руками трогать

Подруга демонстративно заводит обе руки за спину, на манер арестованного преступника, наклоняется к полотну и продолжает свои исследования. Но бдительная охранница не унимается:

– Носом трогать тоже нельзя!

В начале 90-х мужа перевели служить в Вологодскую область. Из Подмосковья мы переехали в Череповец.

Магазинные полки зияли пустотой, а два наших сына, 7 и 5 лет, активно росли и ели наперегонки как волчата. Проблемы «ребёнок плохо кушает» в нашей семье не существовало. Я лишь глаза таращила, когда подруги жаловались: «Не могу своего накормить, ничего не ест!» Мои готовы были «смолотить» всё, что ползает и летает, кроме танка и самолёта! Так что жизнь наша в те годы имела две главных составляющих: как заработать и где достать еды?

Порой, до отчаяния оставался один шаг. Сделать его мне не давала моя сестра с говорящим именем Надежда. Атоммашевский городок на Урале, где она живёт, имел тогда московское снабжение и не бедствовал ни по части продтоваров, ни по части промтоваров. В нулевых уральских ядерщиков «раскулачили», и сейчас этот «секретный ящик» (уже почти рассекреченный) загибается как большинство моногородов бывшего СССР. Но это уже другая история…

Так вот, раз в месяц мы получали на почте перевязанный грубой бечёвкой, облепленный сургучными печатями ящичек с фиолетовым адресом (о, этот замечательный химический карандаш: послюнишь – он пишет чернилами!). Дома аккуратно отжимали фанерную крышку и доставали тщательно, я бы даже сказала, художественно упакованные пакеты и банки – сестра мастерски умеет в небольшой объём впихнуть невпихиваемое.

Запасы мы складировали, ясное дело, на антресоли. Там же я держала деликатесы и лакомства, приберегаемые к праздничным дням.

Года через два, кажется… Да, точно, младший в первый класс пошёл… Стали мы готовиться к встрече Нового года. В мае начали, как это было принято у советских людей. В отдельную «праздничную» коробку на антресоли отправились ждать своего часа присланные сестрой шпроты, палка сервелата от свекрови из Москвы, консервированный зелёный горошек… Самой странно, что когда-то этот перечень звучал для меня как сказка Шехерезады… Странно и стыдно. Но не о том речь.

Поверх гастрономического разнообразия я положила большой полиэтиленовый пакет с дефицитными конфетами. Дорогие «Ананасовые», «Мишка косолапый», «Ну-ка, отними!»; подешевле – батончики, карамель… Плюс печенье, вафли – всего около трёх килограммов сладостей, накопленных из уральских посылок.

Тщательно прятать от сыновей лакомство было бесполезно, они ловко находили его в самых изощрённых тайниках. Особенно отличался младший – большой любитель сладкого. Поэтому я провела жёсткую беседу: «Не прикасаться! Кто прикоснётся – выпорю! И оба без подарков останетесь!» А потом периодически проверяла пакет, благо, он был прозрачный: содержимое на виду.

Шли дни, месяцы, пакет лежал не тронутым. Я это своими глазами видела: вот, тут «Ананасовые», тут проглядывают «Мишки…», там, за ними – вафли и печенье… Всё в полном порядке. Мыши не погрызли, моль не почикала, пацаны не добрались…

Незадолго до Нового года я пакет достала и удивилась его лёгкости. Высыпала. Да, все конфеты на месте… печенье, вафли… На месте. Только не сами сладости, а их упаковки! В яркие фантики оказался завёрнут воздух! Изъяв содержимое, воришки виртуозно свернули в прежний вид обёртки от конфет, печенья, вафель и сложили их в прежнем порядке. Не пострадали лишь карамель и батончики, что понятно: тонкие бумажки не держат форму.

Впечатление от этого открытия передать не могу! Ни тогда слов не хватило, ни сейчас подобрать не получается!

По сию пору, когда эти прожорливые шкодники уже сами отцы, я не знаю, кто из них был идеологом той масштабной кражи. Ни один не сознался, каждый «заводил стрелки» на брата. И сейчас не сдаются: «С этого дела ещё не снят гриф «секретно»!