Евгений Кенин - Рехан. Цена предательства

Краем глаза Пашка увидел два сжавшихся тела в проходе.

Летеха, стоя в свой полный почти двухметровый рост, гордо поглядывал на дело рук своих. Потом подозвал сидящего на лестнице.

– Ты сиди здесь, – приказал, – у тебя три объекта: лестница на третий этаж, на первый и еще смотри проход не забывай, а то вдруг оживут, – кивнул офицер на трупы и хохотнул.

Пошли по широкому коридору, зачищая все кабинеты и помещения на этаже. Они располагались по левой стороне, по правой же шла сплошная стена и в самом конце двойные железные двери, видимо, вход в заводской цех.

Штурм шел по классической схеме. Дверь очередного помещения слегка приоткрывалась и туда летела сдернутая и отжатая с чеки граната. После взрыва внутрь врывались по два бойца, спина к спине, и поливали все оставшееся огнем из автоматов.

– Давай-давай, – подгонял прилипший, как банный лист, к Пашке Жеха Сидоркин. Он доставал у следующих дверей гранату, сдергивал чеку и выжидал пару секунд. Затем закидывал гранату внутрь и после разрыва сразу бросался туда, давя на спуск ПКМСа.

– Пашков, чего так медленно!? – кричал он при этом Пашке.

Пашка молчал, стараясь успевать за широкой спиной деда. А как успеть, если почти квадратный Сидоркин не оставлял места в дверном проеме. Получалось так, что он всегда заходил первым и только уже за ним пытался втиснуть себя Пашка. Впрочем, и ПКМСа вполне хватало для того, чтобы раскрошить всю мебель в помещении. Боевиков на этаже не было.

Пашку начинало злить пренебрежительное к себе отношение. В конце концов, он так же, на равных, воюет вместе с дедами и офицерами, с матерыми спецназовцами, несмотря на свои несколько месяцев службы. Если он не нужен, могли бы и оставить. Где-нибудь…

К следующему кабинету подходили уже с некоторой ленцой. Жеха потребовал у Пашки гранат – свои закончились. Пашка нехотя подчинился. Дверь оказалась закрытой. Жеха с маху пнул ее берцем и ее перекосило, выбив с одной петли. Изнутри раздался громкий хлопок и в двери внезапно высветилась небольшая дырочка. Следующий хлопок расщепил дверной косяк.

Жеха судорожно присел, кинул приготовленную гранату в открывшийся проем. В кабинете что-то крикнули, послышались торопливые шаги. Парни вскинули оружие, но взрыв опередил всех. Изнутри хрястнуло, звякнуло жалобно, и Пашку обдало горячим воздухом. Дверь окончательно слетела с петель и упала рядом с Сидоркиным, перегородив ему на мгновение путь.

Вот он, шанс, возликовал Пашка, бросаясь внутрь. Не успев толком оглядеться, уже поливал комнату безудержной очередью. За перевернутым столом лежал убитый наемник. Пашка всадил в него последние пули и только тогда выдохнул, оглядывая помещение.

Секунду спустя вслед за «молодым» влетел Жеха, грозно водя стволом по сторонам.

– Куда прешь-то, а? – начал было отчитывать Пашку, но оборвал сам себя, махнув рукой, – ай…

В комнате оказался целый склад боеприпасов. Повсюду виднелись аккуратно сложенные зеленые ящики с гранатами, цинки с патронами, заряженные пулеметные ленты и машинка Ракова рядом.

Жеха присвистнул:

– Вот счастье-то! И не детонировало…

С возгласом удивления и радости бросился к лентам, отпихнув в сторону обожженный труп.

– Суй прямо в ранец, – потребовал он у Пашки.

Расстегнув центральный карман, принялись укладывать рядами приятно постукивающие тяжелые ленты, когда в воздухе за окном послышался нарастающий рев самолетов.

– Наши, что ли?.. – недоуменно спросил Жеха, перестав сортировать трассирующие пули от бронебойных.

Первый авиаракетный залп пришелся на верхние этажи.

– Что за?.. – начал было Жеха, но второй ракетный удар не дал ему договорить.

Буквально несколькими этажами сверху – а Пашке показалось, будто бы над самой головой – жахнуло так, что находящиеся в комнате еле устояли на ногах. Пол дернулся под ними, по заводу прошла судорога и бетонные стены заныли от боли, как живые.

Пашка вздернул голову кверху и заторможено наблюдал, как покрывается глубокими трещинами закопченный потолок. Сидоркин заорал:

– Уходим! – и первый выскочил в коридор. Пашка за ним, и тут же навалился третий залп. Прошелся он как раз по всему третьему и второму этажам. Бойцы бросились к входу в цех, что светлел вынесенной дверью в конце коридора. Укрыться там было сейчас самым реальным, все-таки это центр здания, а не опасная близость к окнам и стенам.

Не удержавшись, Пашка обернулся на бегу. Лестница позади быстро покрывалась языками огня. И с перекошенным лицом несся за ними дед, которого Летеха оставил на лестничной площадке. За ним гналось пламя, облизывая ноги и грозя сожрать бегущего человека. Дед схитрил. Обманув жаркую волну, свернул в узкий проход. Наверняка там есть какой-нибудь пожарный выход, на бегу успел подумать Пашка, надо было самому догадаться.

И ударило еще раз. В спину подтолкнуло горячее, придав ускорения. Какие же все-таки длинные они, эти коридоры советских заводов. Стена той комнаты, где они были полминуты тому назад, начала рушиться. Несколько соседних стен выбило страшнейшим ударом и они, искореженные, обрушились на коридорную стену.

Весь этаж окутало черным, потом багровым и опять черным. На верхних этажах ощутимо мощно рвались пущенные с самолетов ракеты. Это Пашка уже не видел и не слышал, но явственно ощущал всем телом, как содрогается бетонное заводское тело. В ушах стоял лишь один ровный постоянный звон.

С ужасом увидел, как медленно, неспешно падает на него стена, не выдержавшая ударного огневого пресса. Обреченно упал на пол.

Спасения не было.

– Вот блин!.. – только и успел сказать самому себе, выставляя вперед руки, но и этого не услышал.

Стена, рухнув верхним выбитым концом на соседнюю стенку, угрожающе просела и остановилась в полуметре от Пашкиного тела. Следующей за ней взрывной волной его вынесло из-под нее и протащило в самый конец коридора, до которого он так и не успел добежать. Швырнуло о стену в тупике и обожгло лицо.

К нему подскочил Летеха, что-то крича. Пашка и не слышал, что он там кричит, но старательно пытался понять по губам, зачем-то торопливо кивая.

По затихшей стене, о которую оперся, поднимаясь, понял, что обстрел закончен. Рядом, надув щеки и тяжело дыша, Сидоркин пытался выпрямить согнутую сошку пулемета. Пашка провел рукой по лицу, снимая прошедший страх и капли пота. Ресниц и бровей не было. Вот повезло… Сожженная растительность давала знать о себе лишь колючими оплавленными точками.

Летеха смеялся, показывая белые зубы на уже почти черном лице. Помотал головой, легонько стукнул по Пашкиной сфере кулаком и отошел к остальным.

Обе штурмовые группы в полном составе уже собрались здесь, в цеху. Меняли обоймы, поправлялись, утирали грязный пот с лиц.