Сергей Малай - Мутант

– Елизавета Демьяновна, а где у вас купаются? – перевёл я разговор на более приятную тему. – Ну, пляж какой-нибудь на речке есть?

Демьяновна, как мне показалось, не без удовольствия сошла с неприятной для неё темы разработки «святого места» под глину.

– Где все купаются, отсюда далеко. А ты, если пройдёшь по огороду вон туда, увидишь мостки в очеретах. Чи той – у камышах. Переходь на ту сторону, повертай направо, там и увидишь, где купаются. Оно там и вода чище. А то пока течёт по хутору, чего только не накидают…

Я взял полотенце, мыло и пошёл через огород Демьяновны искать местную купальню. Заблудиться тут было невозможно. Обнаруженная за огородом тропинка привела меня прямо к шаткому мостику, а уже с него я безошибочно вычислил место для купания – по следам от костров. Пикники с ухой или ведром раков, сваренных на костре, явно были тут обычным делом. Но сейчас место было пустым. Оно и понятно: уборочная в разгаре, кому удалось устроиться к новым землевладельцам, те в полях. А кому не удалось, разъехались на заработки или добывают хлеб насущный другими способами. Ну, меньше народу – чище вода.

Речка в этом месте была неширокая, метров десять-пятнадцать, но глубина позволяла прыгать ласточкой прямо с крутого бережка и плыть под водой хоть до самого противоположного берега, густо поросшего камышом. Чем я и занялся с полным удовольствием от неожиданной возможности провести остаток жаркого дня в прохладной и чистой воде.

Когда-то эта речка, видимо, была притоком той, от которой осталось теперь только высохшее русло, огибающее глиняный холм – «святое место». У рек, размышлял я, развалившись на прибрежной траве, тоже своя судьба, как у людей. Вот была большая и сильная река, а в неё впадала вот эта мелочь. И тем, кто основал хутор на месте их слияния, до маленькой речки, наверное, и дела не было: в большой реке и рыба, и вода оттуда. Может, по ней даже судёнышки какие ходили, что-нибудь перевозили. А что? Если вся эта балка была заполнена водой, легко такое могло быть. Глубина балки и сейчас метров десять-двенадцать. Не случайно же основная часть хутора на левом берегу бывшего русла. Это вот бабки Демьяновны хата на отшибе, меж двух русел, огородом к маленькой речке, а лицом на «святое место». Ну, ещё три-четыре дома, ближе к хутору, жмутся на этом берегу. А остальные все там, за балкой. А потом бац – большой реки не стало. И маленькая речка стала основной. Не будь её, уже и хутора давно бы не было. Маленькая речка оказалась сильнее и важнее большой. И течёт себе без претензий на судоходство, на рыбный промысел, на какую-то значительную роль в местном ландшафте и жизни людей, как текла, наверное, и сто, и тысячу лет назад. И сколько на её берегах прожило и прокормилось людей, интересно? Вот таких же маленьких, незаметных, которые, может быть, только тем и занимались, что выживали. Копали свои огороды, засевали поля, растили детей, отбивали набеги кочевников. Уж чего-чего, а этого здесь, в степях, было достаточно. Может быть, выросшие дети уходили с её берегов и совершали какие-то великие дела – строили большие города, одерживали военные победы, открывали новые земли или изобретали какие-то механизмы, двигавшие прогресс и науку. Но всё это где-то далеко, не на её берегах. Возможно, эта удалённость от известных событий, всяких там великих строек и прочих человеческих мясорубок и позволила ей выжить и сохраниться в почти первозданной чистоте. И продолжать своё незаметное, но великое дело – сохранение жизни…

«Чёрт! Надо же было бабке денег дать – за еду, – вдруг вспомнил я. – Пара тысяч же есть, хотя бы тысячу отдать. А то с хрена ли она меня бесплатно кормить должна? А на колбасе из местного магазина сидеть не хотелось бы…»

Солнце уже недвусмысленно показывало, где тут у нас Запад, я быстро впрыгнул в трико и пошёл к мостику через малую, но великую речку.

Ещё с веранды через открытую дверь я увидел на кухне гостью. «Бабкина внучка» – сразу понял я, увидев девушку «среднего девичьего возраста». Рыжие (не похоже, что крашеные) вьющиеся волосы, румянец, свойственный рыжеволосым, точёная фигурка, производившая почему-то впечатление туго накачанного волейбольного мяча – при всей правильности форм и отсутствии «лишних мест».

Демьяновна комплектовала стоявший на столе крепкий полиэтиленовый пакет продуктами собственной молочной переработки – «ось тоби маслыця, а тутычка трохы творожку…», а девушка вяло сопротивлялась загрузке сумки. Вроде у неё и так всего достаточно, и попу слишком наедать нельзя, а то замуж не возьмут, и тащить через весь хутор пакет неохота. На что Демьяновна возражала, что запас – он каши не просит, а кушать надо, а то без попы точно замуж не возьмут. Такие милые родственные сюсюканья «деточка, ну скушай ещё ложечку», видимо, у них были взяты за основу отношений. На меня, вошедшего, они даже не сразу внимание обратили.

– Ой, здравствуйте, – наконец повернулась ко мне бабушкина внучка, обнаружив изумительные серо-зелёные глаза. И смутилась, явно стесняясь бабкиной заботы.

– Оце моя Маринка, – отрекомендовала Демьяновна, мельком взглянув на меня и впихнула-таки, воспользовавшись замешательством внучки, в пакет все приготовленные для неё узелки с творожком и маслицем. – Сидай, Андрей, зараз вечерять будем.

– Здравствуйте, Марина, – улыбнулся я не столько девушке, сколько ситуации с навьючиванием пакета. – Приятно познакомиться. Мне говорили, вы здешний фельдшер?

– Вообще-то я не фельдшер, а врач, – не без гордости поправила девушка, – но заведую фельдшерским пунктом. Других вариантов здесь нет. А уезжать не хочу.

– Достойно уважения, – похвалил я. – Вашим землякам повезло с вами. Не все так могут. Хотя на самом деле тут преимуществ перед большим городом больше, чем недостатков. Я жил в больших городах. Вода поганая, воздух грязный, народ нервный…

– Ага, – поддержала меня Демьяновна. – И хату не дають. А тут ей собственную хату купили.

– Да что вы, правда? – попытался удивиться я, но получилось как-то слишком светски, фальшиво. Поэтому я тут же решил поправить ситуацию. – Нет, я слышал, что врачам в сельской местности дают жильё, какая-то там программа есть, но, честно говоря, думал, что это фикция, для галочки.

– Может, где-то и для Галочки, – сострила Демьяновна, – а у нас для Мариночки. Дали добрый котэдж.

– Ой, бабушка, прямо там коттедж, – засмущалась опять Марина. – Да он пока и не совсем мой. Но вообще неплохой домик. Люди для себя строили, а потом районная администрация у них купила. А так бы не видать мне тут никакого коттеджа.

«Представляю, как эти волки на откате наварились» – подумал я, но не стал портить приятный разговор своими подозрениями.