Василий Подкованный - Грань дозволенного

И вправду – перед нами светилась знакомая красно-белая вывеска.

– А с чего такие вопросы? – Туша о перила окурок, поинтересовался Коля.

– Да так, подумалось.

– Ну, тогда лучше было бы поинтересоваться вот у них, – Евстафьев внезапно остановился, застыл в настороженном ожидании. Я шёл позади него, и не понял, что он имел ввиду. Вплоть до того момента, как дверь магазина, открытая с ноги, не впечаталась в стену. А из магазина повалила орава наших одноклассников и ребят из параллели, укомплектованная по самые закорки. Радостно галдя и гремя бутылками, они скатились по ступеням, не заметив нас. Провожая орущую братву, бодрой походкой устремившуюся к машинам, мы не заметили, как дверь открылась снова. Обернувшись, я нос к носу столкнулся со Стасей. Приталенное драповое пальто, хрустящий фирменный пакет с торчащей бутылкой дорогого вина, насмешливый колкий взгляд холодно-голубых глаз – без сомнения, она узнала меня.

– Стась, ну ты чего? – Держащий её под локоть Ковалёв нетерпеливо, словно конь, переминался с ноги на ногу. – Там у пацанов уже фляга свистит, тебя все ждут!

– Ничего, пойдём, – Спустившись по лестнице, они пошли по направлению к орущей ватаге, уже успевшей принять на грудь. Отойдя немного, она обернулась вновь – какая-то злая, как февральская вьюга усмешка играла на её губах. А может, мне попросту показалось.

– И когда они успели так близко спеться? Гляди, как почесали! – длинно и витиевато выругавшись, сплюнул Евстафьев. – Свинья везде грязь найдет…Погоди, я быстро.

Зайдя в магазин, через минуту Коля, злой до невозможности, вылетел обратно.

– Ещё и всё пиво по акции вынесли, сволочи!

Я же смотрел туда, где ещё совсем недавно маячило пальто Стаси, вспоминал острый взгляд из-под длинных ресниц, растянувшиеся в ухмылке губы, пьяных орущих братков и понимал: конфликт неизбежен....

2.

На улице было промозгло, несмотря на светящее сквозь жидкие облака солнце. Я медленно тащился в школу по знакомой улочке – после вчерашней, выматывающей смены я вернулся домой ближе к полуночи. Зевая, я услышал позади чью-то бодрую поступь: ко мне быстрым шагом кто-то приближался. Я обернулся, увидев Кольку Евстафьева. Уже подняв руку, чтобы поздороваться, я замолк: Коля был темнее штормовой тучи.

– Не с той ноги встал? – спросил я, на что получил отчеканенный ответ:

– Идём со мной. Сейчас будем кое-кого бить. Ногами, по лицу.

– Хороший настрой с утра пораньше, – стараясь догнать быстро идущего Евстафьева, допытывался я. – Объяснишь толком, кого и за что бить?

– Этот ублюдок вчера, после школы подкараулил в гаражах мою сестру, – Голос Коли звучал глухо, как из бочки. – Я его за плинтусом хоронить иду.

– Я с тобой, – Я уверенно поравнялся рядом с ним. Без лишних слов и раздумий. – Давай ещё Долофеева позовём?

Коля не ответил. В молчании мы прошли остаток пути, вошли в школьные ворота. По пути я вооружился небольшим железным прутом, Коля довольствовался не пойми откуда взявшимся кастетом.

Спрятав под куртки оружие мести, мы миновали охранника. Ванька сидел в фойе, листал тетрадь. Я поманил его пальцем к себе.

– Мы идём выбивать из них дерьмо, – вкратце обрисовав ситуацию, Коля цепко взял его за рукав. Но он неожиданно дёрнул рукой. На наши вопросительные взгляды, Ванька, отводя глаза, ответил:

– Не, пацаны, я в полной завязке. Я и так на учёте из-за одного козла состою, а тут…Если где ещё засвечусь, то мне точно уголовка светит…

Коля с презрением смотрел на жмущегося, заискивающе улыбающегося Ваньку. Затем сплюнув, резко развернулся. Я рванул за ним.

Мы буквально взлетели на пятый этаж – руки дрожали от адреналина, сердце стучало кузнечным молотом. Сейчас я походил на сжавшийся комок нервов, ядреная помесь страха, возбуждения и гнева бурлила во мне. Сжимая в вспотевшей руке железный прут, мы почти бегом неслись по коридору. Как обычно по утру, «малина» курила на чердаке. Вернее, на пятачке перед запертой на чердак дверью, где лежал всякого рода хлам: старые парты и стулья, сломанный инвентарь для уборки территории и помещений, вёдра… Когда мы вошли туда, вся компания только начинала собираться. Блинов был тут.

– Вам чё, фуфелы? Петушиный насест в другой стороне! – ощерившись, протянул отличающийся не самым большим умом ближайший собрат Блинова – Чеботарёв. Затем его взгляд упал на кастет на руке Евстафьева. – Э, ты чё…

Договорить он не успел – коротко размахнувшись, Коля мощным прицельным боковым двинул Чеботарёва. С утробным рыком, бугай побратался с грязным, заплёванным полом. Всего пару мгновений братва осмысливала произошедшее, а затем всё закипело, забурлило в драке…

– Красавцы, ничего не скажешь! – Директриса, недобро улыбаясь, переводила взгляд то на одного, то на другого.

– Да они сами начали, Марина Евгеньевна! Зашли, как черти, и давай пацанов бить! – Прикладывая к напрочь заплывшему глазу лёд, басил Блинов. От Коли ему знатно прилетело по лбу, на котором запечатлелся пунцовый оттиск кастета.

– Вот этот – железную арматуру притащил, а этот урод – кастетом, – поддакивал Кирилл «Лизанный», размахивая куцыми, сильными руками.

– Кастетом?! – Брови директрисы поползли кверху. – Не школа, а колония! Ну что вы за люди, Евстафьев, что за люди?!

Мы мрачно смотрели на эту клоунаду, ожидая, когда они выскажутся. Смысла сейчас говорить не было – всё равно бы никто не стал слушать. Я иногда пересекался хмурым взглядом с Колей – тот сидел с перевязанной головой, облокотившись о стену.

«Да, наделали мы дел», – только и подумал я, глядя на орущих и беснующихся орангутангов, с ненавистью смотрящих на нас.

– Мы совершенно никак не оскорбляли их, Марина Евгеньевна, – Бросая на меня и Евстафьева косые, полные злобы взгляды, с видом угнетенной невинности говорила Стася. – Они просто вошли и…начали бить ребят. До крови, – Стася особо выделила последние слова.

С моих губ сорвался едкий смешок: я помнил, как она ударом ноги выбила у меня из рук железный прут, как наскочила на меня, принявшись разъярённо бить по лицу.

– Прежде чем вызывать ваших родителей и решать дальнейшую вашу судьбу, я всё-таки спрошу: по какой причине вы устроили эту бойню? – Директриса сурово нависла над столом. – Объяснитесь.

– Вот этот, – Коля указал пальцем на Блинова. – Вчера вечером, после уроков напал на мою пятнадцатилетнюю сестру за гаражами. Он угрожал ей, издевался, затем отнял телефон и деньги.

– Что ты несешь, вафлёр?! – вскинулся было Блинов, но был остановлен твёрдым обещанием Евстафьева:

– Сидеть. Если рыпнешься – я твои яйца тебе на подбородок натяну.

– Я попрошу следить за выражениями в моём кабинете! – вспыхнула директриса. – Сядь на место, Блинов. Ты тоже успокойся, Евстафьев. Так вот: почему же вы сразу не пошли ко мне? Я бы мигом… – Она бросила в сторону Блинова, а затем Стаси, какой-то неопределенный взгляд. – Решила проблему. Зачем было устраивать мордобой? На скамье подсудимых хотите оказаться?!