Дмитрий Давыдов - Ночь. Рассказы

– Ты что? не понимаешь? – восторженно говорила Аня, – я стану танцовщицей!

– А ты умеешь танцевать? – сказал Аркаша.

– Да что ты знаешь обо мне, туп… – оборвала себя Аня, – если я решила, значит так и будет!

– У тебя нет образования, а со справкой детдома не поступишь.

– Это все неважно.

– И денег у тебя нет, а если устроишься на работу, то и времени не будет.

– Да это все неважно! Эти трудности ничего не значат.

Аня так порывисто говорила, что ее коротко остриженные волосы подпрыгивали и развевались, точно на ветру. Ее слова захлестывали и смывали унылые и серые тона приюта, за которыми таилась радужная мечта. В черных глазах искрилось воодушевление. Она не могла усидеть на месте, ею двигала жажда действовать. Аня хватала Аркашу за плечи и трясла, словно хотела выбить неправильный взгляд на жизнь. Хотела, чтобы он проникся этой силой, этим жизнеутверждающим настроем.

– А что тогда важно? – спросил Аркаша.

– Важно верить в себя! Верить в мечту.

– Нет, в жизни так не бывает.

– Много ты знаешь о жизни-то?

Аня бросила книгу и убежала. Потянуло в комнату в конце корпуса, которая пустовала. Она скрывалась от посторонних и тесноты, чтобы насладиться одиночеством и потанцевать. Нет чуждого интерната, нет тяжелого детства, нет прошлого, где остался лишь образ женского лица и чувство беззаботности, нет будущего, где только угнетающая неизвестность. Девочка забежала в комнату, закрыла глаза, мысленно включила музыку и окунулась в грезы. Гул в концертном зале затихает, люди перестают шептаться и поглядывают на сцену. Ансамбль заиграл вступление, занавес поднялся. Она выходит с сольным выступлением, рывком вздымает руки, плавно опускает и свершает множественные пируэты. Зал охвачен волшебством искусства. В минуту кульминации сердце зрителей замирает, а трагическое заключение сопровождает взрывной инструментальный аккорд. Занавес опускается под оглушительные рукоплескания. У женщин безмолвно стекают слезы по щекам. «Браво!» – кричат мужчины. Зрители повставали с мест и требуют вернуть на сцену ее, исполнительницу танца. И вот долгожданная минута увековечения в зале славы. Ее одаривают цветами. Она не смыкает красных губ, улыбается жемчужными зубами и кланяется.

– Аня! Ты где? – послышался голос извне, – тебя директор зовет.

Музыка перестала звучать, ликующие овации испарились. Аня вернулась обратно, в приют.

Аня робко приоткрыла лакированную дверь кабинета, которая выделялась среди закоптелых стен. Никогда прежде она не была здесь. Каждый, кто проходил через этот кабинет, выходил либо радостный, либо несчастный. Это настораживало. Девочка осмотрела обстановку, представился директор: человек солидный и строгий. В комнате возвышались ансамбли сияющих шкафов, набитые книгами в жестких переплетах, рядом стоял огромный деревянный глобус, а стены увешаны пестрыми грамотами.

– Аня? Заходи, не бойся, – сказал старенький мужчина в затертом пиджаке с седой головой и жидкими усами.

Он сидел за письменным дубовым столом с резными рисунками. Его вид не вписывался в роскошное окружение кабинета, поэтому Аня замешкалась. Может это не директор?

– Проходи, садись, – сказал он, – не стесняйся, не съем я тебя.

Девочка запрыгнула на стул и сложила руки на коленях.

– Видишь ли, – сказал он, принимая серьезный вид, – надо поговорить о твоем будущем. Я понимаю, кажется, что до этого так далеко. Но не успеешь и глазом моргнуть, как тебе исполнится восемнадцать и придется покинуть наш дом.

Аня смущенно слушала и не прерывала. Временами хотелось что-то сказать, но, когда слова хотели сорваться с губ, она впивалась ногтями в ладони.

– Не переживай, – сказал директор, – я просто хочу поговорить. Понять, чего ты хочешь, и направить тебя. Кем ты хочешь стать?

– Я хочу стать… танцовщицей!

Директор сощурил впалые глаза и усмехнулся. Но только увидел сердитую гримасу девочки, стянул улыбку и сказал:

– Господи, чего только не выдумают. Карьера в хореографии начинается с самого детства. Надо заниматься всю школу, а потом учиться в университете, а после выпуска не каждый пробьется на это поприще. Не сердись на меня. Я ведь о тебе думаю. Послушай, уже через два года ты сможешь работать на полставки. Пристроим тебя, куда скажешь. Можно к нам либо няней, либо поваром. Можно на швейную фабрику. Можно… Аня, куда ты!

Девочка выбежала, оставив распахнутую дверь. Она переполнялась жгучей злобой. Хотелось выплеснуть это чувство, навредить кому-нибудь или себе самой. Аня забежала обратно в отдаленную комнату, пала ничком и яростно замолотила кулаками по холодному полу. Нарастающая боль в пальцах плавно остужала пыл.

В комнату зашел Аркаша и сел рядом с ней. Она крикнула: «Убирайся!» Но он не сдвинулся. Аня шмыгнула носом и заплакала.

– Аня пропала! – дрожащим голосом сказала молоденькая няня, которая недавно заменила Клавдию.

– Беги к директору, – сказала заведующая, – я позвоню в полицию.

Мысли девочки путались. Когда интернат скрылся за густыми деревьями и бревенчатыми домами, она решила, что никогда по своей воле не вернется обратно. Теперь она идет навстречу мечте.

На железнодорожной станции Аня села в пригородную электричку. В пути не раз приходилось ухищряться и уходить из-под надзора контролеров. Она доехала до конечной и вышла на оживленном городском вокзале. Её подталкивало манящее чувство непредсказуемости. Девочка влилась в течение и предоставила вести себя толпе.

В сладком одиночестве Аня проходила по центральному проспекту и впитывала глазами окружение. Она любовалась на рекламные вывески, на тесные магазинчики вдоль дороги, на беспрерывный поток автомобилей и на озабоченные лица прохожих. Аня замерла. Перед ней пестрела афиша: «Балетное Шоу! Премьера!» Подхватил восторг. Окрыленная она мнила, что это судьба. Провидение. Это уготовано свыше. Это то, чего она хотела и к чему стремилась. «Одним глазком увидеть, лишь одним глазком…» – думала она. Но как туда попасть и где вообще выступление? Но это мелочи!

Аня вычитала адрес и без стеснения расспросила у прохожих, как туда добраться. И ей доходчиво объяснили. Удобнее всего на метро. На вопрос: «Можно ли дойди пешком?» – ей ответили, что можно, но будет долго. Что же делать? Денег на жетон нет. Ничего не придумав, Аня пошла к входу в метро с надеждой, что решение придет спонтанно.

Она топталась у турникетов и набиралась смелости, чтобы выклянчить у какой-нибудь незнакомой женщины мелочь на жетон. Аня боялась, что ее сдадут в полицию. От мысли, что придется вернуться в приют, пробегала дрожь. Тут она увидела, как подростки постарше перешептываются и суетливо поглядывают на сотрудника метрополитена. Когда он ушел на пост, молодняк кучей ринулся к турникету и разом перескочил. Никто не заметил, только Аня вспыхнула. Позже она вспоминала об этом и укоряла себя за бестолковость.