Елена Фошина - Красные цветы

Стоя в ровном строю перед публикой, Альваро поднял глаза и сразу увидел её. И у него зазвенело в ушах, и он перестал слышать наставника, машинально делая заученные движения, выйдя и поклонившись, заслышав своё имя (правда, ведущему пришлось имя Альваро повторить дважды, а стоявшему справа товарищу – толкнуть его в плечо).

Марианна сидела вместе с Лукрецией, и, как показалось Альваро, необычайно похорошела с тех пор, как он увидел её впервые. Нежно-розовое платье красиво облегало тонкую фигурку, оттеняя нежнейшую кожу, которую ничуть не брал загар, а длинные – ниже пояса – светлые волосы плавно, густыми волнами, спадали ей на спину и плечи, схваченные на лбу серебряным обручем. Она улыбалась, и синие глаза её искрились весельем.

Альваро желал и боялся этой встречи, но охватившее его смятение помогло ему пережить эти часы. Он двигался, как во сне, и даже не помнил, как на своём гнедом жеребце перескочил через несколько высоких перекладин, широкий ров, обойдя, к своему изумлению, всех соперников и заслужив похвалу Габриэля и одобрительный взгляд девочки, на которую неосторожно поднял глаза, придя к финишу. Марианна смеялась, хлопая в ладоши и глядя ему прямо в глаза, отчего Альваро готов был лишиться чувств, и, в довершение всего, словно стремясь нанести победителю окончательный – сокрушительный – удар, бросила ему маленький букетик, перевязанный лентой, лежавший на коленях Лукреции.

Цветы – ярко красные – упали к ногам мальчика, и он, оторвав взгляд от принцессы, наклонился, чтобы поднять их, ощутив головокружение и прилив крови к лицу, ставшему таким же пунцовым, как прижатый к груди подарок.

С той поры Альваро, в числе других приятелей Габриэля, стал иногда бывать во дворце во время, свободное от учёбы и от той помощи, какую он ежедневно оказывал дяде. И нередко к шумной мальчишеской компании во время занятий музыкой или прогулок по обширным, залитым солнцем террасам и садам, окружавшим королевскую резиденцию, присоединялась Марианна.

Эти встречи были настоящим мучением для Альваро. Живой, жизнерадостный, подвижный, ловкий, умный мальчик, преуспевающий в учёбе, настолько красивый, что придворные дамы останавливались, проходя мимо, чтобы полюбоваться на прекрасное дитя, открытый и весёлый с друзьями, в присутствии принцессы преображался, становясь робким и замкнутым. Все силы душевные расходовал он на то, чтобы вынести её редкие взгляды или ответить на редкие вопросы, адресованные ему, краснел, бледнел, мечтая скрыться, и ждал новой встречи со всем отчаянием, на какое способно первое сильное чувство.

И Марианна отчего-то выделяла его, и это её особое отношение, которое, кажется, заметно было не только Альваро, но и её проницательному брату, делало жизнь его юного друга совершенно невыносимой.

Принцесса была очень хорошая девочка. Она была приветлива со всеми, не делая различий в положении, обладала задорным нравом, придающим ей, при её красоте, ни с чем не сравнимое очарование: когда она улыбалась, ярче светило солнце, а звонкий смех, казалось, был и тучи в силах разогнать. Её любили все: отец и брат, прислуга, подданные. И она отвечала всем взаимностью, будучи, ко всем достоинствам своим, включая острый ум, ещё и очень доброй. В королевстве не было драк и ссор, потому что Марианна выказывала огорчение, узнавая о них, а огорчать любимую принцессу не желал никто, и все старались жить дружно и мирно. Марианна не любила охоту, считая это жестоким развлечением, и леса вокруг столицы полны были весело щебечущими птицами и свободно разгуливающими по тропам животными, ничуть не боящимися встречи с людьми. Она не была белоручкой: в королевском саду располагался посаженный принцессой собственноручно цветник из чудесных кустарников и усыпанных цветами клумб, за которыми девочка тщательно ухаживала вместе со своими фрейлинами, доставляя радость королю-отцу тем, что у него такая добрая и трудолюбивая дочка.

Принцесса была очень мила и добра со всеми. Со всеми, кроме Альваро. Он не знал, чем имел несчастье заслужить её холодное обращение, но чувствовал, что она выделяет его из всех, единственного лишая права на тёплое дружеское участие, с каким относилась даже к последнему из дворцовых слуг.

Она не была груба с ним и не причиняла ему неприятностей, формально соблюдая этикет, но голос её был суше, когда она обращалась к нему, глаза становились непроницаемыми, а порой и насмешливыми, когда их взгляды встречались, что было крайне редко: Альваро не отваживался нарочно смотреть в её прекрасные очи, напоминавшие ему предгрозовое небо.

Так проходили месяцы, сменялись годы, и приезжающие навестить сына и Антонио родители находили, что Альваро вытянулся, стал шире в плечах, но и осунулся, посерьёзнел, что вызывало тайные вздохи матери и бодрые замечания отца:

– Чего волнуешься? Растёт, взрослеет сын. Всё будет хорошо.

Приближалось пятнадцатилетие принцессы Марианны. В столице готовились к празднествам, а сама виновница торжества, прохаживаясь по бальной зале рядом с подругами, оглядев всех присутствующих – а был здесь и Габриэль со своими товарищами, – сказала звучно и ласково:

– Мне хочется, чтоб в день моего рождения не только я подарки получила, но и вы все, мои дорогие. Я тоже желаю подарить вам что-нибудь, чтобы вы с радостью вспоминали этот праздник. Предлагаю каждому из вас по секрету поведать мне, чего вы хотели бы, а я запомню и постараюсь выполнить ваши просьбы.

– Как вы добры, ваше высочество! – оживлённо откликнулись девушки, а юноши, улыбаясь, склонились в галантных поклонах.

– Хорошая идея, сестрёнка! – усмехнулся Габриэль, подойдя и ущипнув её за ушко. – Только вряд ли ты сможешь подарить мне такой подарок, который запрошу я!

Марианна засмеялась, повернувшись к брату и дёргая его за едва отросшие усики:

– Ну, я надеюсь на благоразумие моих друзей!

– От меня благоразумия не жди! – Габриэль поймал и поцеловал её пальчики.

По очереди подходила Марианна к каждому, выслушивая и приветливо кивая. Все знали, как она внимательна, не сомневаясь, что запомнит каждую просьбу, хотя и не записывала её, полагаясь на исключительную память.

Когда, окинув собравшихся взором, Марианна сказала: «Вот и всех спросила», Габриэль недоумевающим тоном возразил:

– Нет, не всех, сестрёнка.

Альваро слышал эти слова принца, и понял, о ком ведёт он речь. Всё это время, сидя боком на подоконнике высокого окна, распахнутого настежь, и смотря вдаль поверх городских строений, он чувствовал каждое движение Марианны, каждое её слово, и думал, как поведёт она себя с ним. Он оказался единственным, к кому не подошла принцесса, и после слов принца опустил глаза, ожидая её ответа Габриэлю. Но вместо голоса послышался шорох платья, и, повернув голову, Альваро увидел её рядом с собой.