Виолетта Лосева - Винтаж и рисунки на тему любви. «Ты так хотел, как я боялась. Интим. Безвиз. Ревю», «Сварщик и сольфеджио. Эротическая драма с элементами продакт-плейсмента»

Виктор был готов просто съесть ее. Грудь у Анжелы была маленькая и упругая, талия и бедра – стройные, но не худые. Некоторые повадки выдавали в ней вчерашнего подростка, но стоило ей раздеться, как движения приобретали плавность и женственность, она теряла свою скованность, и Виктор чувствовала, что женщина переполняет в ней все остальные сущности.

К своему удивлению, Виктор открыл в ней еще одну истину: она была доброй. Анжела не только не желала и не причиняла зла никому, но еще и не могла спокойно слышать о каких-то злодействах или преступлениях.

Привыкнув в молодые годы бороться с женщинами, считая, что чем больше она тебя мучает, предает и капризничает, тем полнее потом удовлетворяет, Виктор неожиданно понял, что Анжела, не стремясь к лидерству ни в чем, заставляет его прислушиваться к себе.

– Ну как мой малыш сегодня учился? – спросил Виктор, опускаясь к ней на кровать и медленно стягивая с нее платье.

– Хорошее начало, – засмеялась Анжела, – Вам как? Тезисно или с подробностями?

Виктор тоже засмеялся.

– Я хочу тебя.

– Я – твоя, – шепнула Анжела.

Зазвонил телефон.

– Не вставай, – шепнул Виктор, не в силах оторваться от нее.

– Ну как же? Ты что? – легко выскользнув из его рук, и уже не как неискушенная девушка, а как женщина, стремящаяся понравиться еще больше, покачивая стройными бедрами, Анжела подошла к телефону и взяла трубку.

– Я слушаю.

Виктор вытянулся на кровати. Напряжение не проходило, и он еще больше растравлял себя, наблюдая за ней и прислушиваясь к тому, что она говорит.

Анжела говорила вежливо, но лицо ее пылало.

– Да, папа, хорошо. Не волнуйся и не спеши. Задержишься – ну что ж… Ко мне девочки из группы придут. Даже хорошо, что вас нет дома. Ну папулечка не обижайся. Я же уже взрослая…

– Мамочка и папочка задерживаются, – рассмеялась Анжела, подходя к Виктору.

– Наконец-то ты вспомнила, что тут тебя ждет голодный, как волк, мужчина.

– А я и не забывала. Я специально хотела, чтобы он еще больше проголодался.

Виктор притянул ее к себе, и Анжела с тихим стоном упала на него.

Через полчаса они, уже вполне успокоившиеся, лежали рядом и перебрасывались ничего не значащими фразами.

Виктор давно заметил, что любое слово, сказанное до близости с женщиной, всегда воспринимается многозначно. Начинаешь анализировать: «А что она имела в виду?». Слова или приближали приятные моменты или отдаляли их, но были связаны с ними неразрывно.

Вместе с тем, все слова, которые ему говорили женщины после секса, проходили мимо его ушей – будь то заверения в неземной страсти, или упреки, или даже слезы – все это было по важности на уровне разговоров о погоде.

Иногда он даже думал, анализируя некоторые фразы: «А если бы она сказала мне это до того, как легла со мной? Что бы я сделал? Сразу же взорвался? Не успела бы и вздрогнуть? А сейчас – просто слова, слова, слова…»

Анжела что-то шептала ему на ухо. Что-то о своей любви. Он почти не слышал ее, лениво поглаживая по бедру, когда смысл отдельных фраз начал доходить до него.

– Витя, послушай, а твоя жена знает, что я у тебя есть?

Он повернулся к ней.

– Зачем ты об этом спрашиваешь?

– Ну я, например, знаю, что у тебя есть жена, есть дети, и это… Понимаешь, я не могу быть к этому безразличной. Я не могу не принимать это в расчет. Ты же никогда их не оставишь?

Виктор молчал. Не хотел врать.

– Никогда? – еще раз спросила Анжела.

– Пока не подрастут Леночка и Женя. Не смогу. Мы же с тобой об этом говорили! Ты же знала, что это так!

– Да, знала. Знала, что ни на что не могу претендовать. Но… Мне так хорошо с тобой, что даже страшно иногда. Я сама себя боюсь.

– Почему?

– Ты ее не любишь? – Казалось, что Анжела приподнялась над кроватью – столько надежды было в ее вопросе.

Не люблю?

Что значат слова?

Два слова, сказанные в постели…

Кто в такой ситуации может разобраться, кого он любит, а кого —нет?

Но, если женщина, лежащая с тобой в одной постели, спрашивает любишь ли ты свою жену, ответ выбирать не приходится.

– Я буду ждать тебя, сколько ты захочешь. Хоть до сорока лет, – шепнула Анжела, – Только не бросай меня, ладно?

– Я никогда тебя не брошу, сказал Виктор вслух, прижимая ее к себе.

Но, в то же время, подумал: «Через год-два ты захочешь замуж и начнешь ставить условия – или я или она. А выбора-то и нет, если хочешь выбрать и то, и другое. Если бы с Леной связывал только долг, то… Бог с ним, с долгом. Всех долгов все равно не выплатишь. Но… Не заслужила Лена, чтобы ее бросали. Да и я не хочу уходить от нее. А уж Леночка с Женей…»

О, Господи, лучше не думать об этом. Может, как-то все само собой решится? Главное – не торопить события. Жизнь – она мудрая, она сама расставит все по своим местам.

Виктор повторил вслух свои мысли о жизни, немного боясь, что Анжела сочтет его безвольным и бескрылым, но она не слушала его, водила языком по его губам.

Женя, наконец, уснула.

Виктор посмотрел на Лену, и сердце его сжалось от жалости, которой он никогда к Лене не испытывал. Она всегда казалась ему достаточно сильной и уверенной в себе. Сейчас темные круги под глазами придавали ее лицу какое-то затравленное выражение, и она казалась старше своих лет.

В полурасстегнутом халате, из-под которого выглядывала сорочка, она стояла над детской кроваткой, боясь снять прохладную руку с горячего лобика Жени.

– Присядь, отдохни немного, – сказал Виктор, обнимая ее и отводя от кроватки, – А лучше – приляг. Она, может еще проснется, будет тебя звать. Я разбужу.

– Я не засну, – устало проговорила Лена, но послушалась. Села на край дивана, безжизненно сложив руки на коленях. Непонятное, неизведанное ранее чувство к ней – не к женщине, которая спала с ним, а к матери его детей – абсолютно без намека на какую-то сексуальность – поднялось в нем к Лене, к ее усталым рукам, потухшим глазам и безвольному лицу.

– Леночка, приляг, – он положил ей под спину подушку, – все будет хорошо. Это же просто грипп. Он по всему городу ходит, у всех температура по несколько дней… Нужно просто время.

Ему даже страшно было слышать свои слова, обращенные к жене, которая всегда говорила: «У всех дети болеют… Ничего страшного, перерастет…» или «Сопли – это не болезнь. Ничего, акклиматизируется». Ему всегда казалось, что эти рассуждения говорят о том, что Лена прохладно относится к детям – без лишнего «визга» – и это даже нравилось ему. Но сейчас он заметил, что те ее слова были лишь частью того, что было у нее внутри на самом деле. И вот настал момент, когда, говори-не говори, а по лицу твоему видно, как ты переживаешь.

– О, Господи, – Лена уронила голову на руки.