Игорь Локтев - Те ранние дни весны…

Больница, где лежала Надя, находилась на другой стороне города. Для экономии средств, предварительно убедившись, что пассажиропоток уменьшился минимум в пять раз, Лера отправилась туда на автобусе. Ей удалось даже сесть, но удовольствие от этого она не получила. Печка работала, как бешеная. Не прошло и пяти минут, как спина Валерии была вся мокрая. Пришлось расстегнуться. За окном же проносились дома большого города. Похожие друг на друга девятиэтажки. Они возвышались над землёй, принимая в себя по сотне семей каждый. Были, конечно, и небольшие домики, но их год от года становилось всё меньше. На месте снесенных малышей появлялись громадные торговые центры. Что примечательно – не успевали сдать все свободные места в одном здании в аренду, а стройка другого уже начиналась.

Лера сошла с автобуса, перебежала дорогу на разрешающий сигнал светофора и направилась в приёмный покой. Территория больницы была огорожена железным забором. За ним росли высокие ели, высаженные ещё в прошлом веке, здания выглядели прилично. Их было несколько, лечебные отделения на все случаи жизни, с которыми желательно человеку не встречаться. Надя лежала в третьем корпусе, недавно отремонтированном по государственной программе финансирования. Бахилы можно было взять на входе не как в поликлинике за пару монет, а совершенно бесплатно. Лера выяснила, что Надя находится на втором этаже и сразу же поднялась к ней. Около двери, она глубоко выдохнула, представляя самое худшее, что только могла увидеть. Минуту постояла, морально подготовившись, и сделала шаг вперед. «Можно войти?»

На белоснежной койке, отвернувшись, недвижимо лежала её подруга. Черные часы на стене быстро тикали, отсчитывая каждую секунду. Сложно представить, как тяжело это, почти не двигаясь, выслушивать восемьдесят шесть тысяч четыреста тиканий в день. Хорошо хоть, часть в несознательном состоянии сна. В палате не было ничего лишнего. Кровать, ширма, тумбочка, капельница, пульт от кондиционера и кресло, в котором расположилась её мама. По полуоткрытым глазам было понятно, что она не спала уже очень долго и много плакала. Переведя взгляд на вошедшую, мама прошептала: «Входи Лерочка, только тихо, Надя вот-вот проснется сама, ей укол сделали».

«Я не сплю, мама», – хриплым, чуть ли не загробным, голосом пробормотала Надя и повернулась к подруге. «Здравствуй», – сказала она, и слезы выступили на её глазах. Не прошло и мгновения, как они, словно санки по снегу, покатились по посиневшим и побагровевшим изгибам её лица. У Леры будто встал ком в горле, она не могла вымолвить и слова. Время для нее замерло. Она оглядела подругу беглым взглядом, а в голове уже росла ненависть к человеку, который мог такое сделать. «Неужели живое существо способно на такое зверство?» Лоб подруги вздулся большим фиолетовым пузырем, сильно выходящим над глазами, словно козырек кепки. Один глаз еле открывался и весь был темно-красным, белка как не бывало. Щёки и подбородок, будто язвы, избороздили ссадины и царапины разной глубины. Вздувшаяся гематома на носу свидетельствовала о переломе. Синяки различных оттенков, казалось, покрывали всё её тело. Нога была в гипсе, а левая рука в большей части перебинтована, отсутствовало два пальца.

Собравшись, Лера смогла выдавить из себя:

«Как ты? Я узнала, что случилось, когда была в университете. Ты можешь говорить? Я готова просто посидеть с тобой», – закончила она фразу натянутой улыбкой на выдохе.

Сухо и спокойно Надя ответила «Я хочу умереть. Извини мама, но я не знаю, как выйду из этой ситуации. Я не вижу смысла продолжать, как будто что-то внутри у меня умерло. Мама, ты можешь оставить нас с Лерой наедине, всего на пару минут?»

Её мама вздрогнула, при обращении к ней Нади. Но отказать дочери она не могла. Кивнув и поцеловав её в макушку, Нина Викторовна вышла за дверь и села неподалеку, пытаясь отвлечься от горя, разгадывая судоку. У каждого есть свой способ отвлекаться от нависших проблем. Убедившись, что больше никто не слушает, Надя сказала:

«Какая же я дура. Пошла не знамо с кем, не знамо – куда. Просто села в машину и покатили в закат. Представляла, что будет как в голливудских фильмах. Да так всё и вышло. Только это не романтический фильм, а ужастик. Посиди просто со мной. Я не могу ничем делиться, слишком тяжело. Боюсь, что, если начну говорить, вновь потеряю сознание. Эмоции не отпускают меня, и этот страх. Следователь пытался меня спросить о произошедшем, но я отключалась. Сердце начинает колотиться как бешенное, даже препараты не помогают успокоиться. Как будто вновь и вновь ныряю в ледяное озеро. В жопу все», – и она замолчала.

Лера пододвинула кресло и села рядом с подругой. Она положило руку рядом с её искалеченной рукой, и коснулась её пальцами.

Надя продолжила: «Знаешь, когда рядом близкие люди и друзья, так хорошо. Ничего не боишься, чувствуешь себя спокойно и умиротворенно. Пульс замедляется и хочется улыбаться. Я не задумывалась об этом раньше. Больше знакомств, вечеринок, отрыва. А сейчас я бы всё отдала, чтобы эта хрень не произошла, и я сидела за чаем на даче рядом с мамой, папой, Муськой и вами дурашками, которые так и норовят побежать на дискотеку».

Лера слушала молча, выжидая паузы подруги. Было понятно, что говорить ей сейчас тяжело и глубокие раны на теле не отражают глубину ран, нанесенных Надиной душе. Когда она замолчала и подняла глаза на подругу, Лера сказала:

«Почти всё из твоих желаний осуществимо. Только время не повернуть назад. Решения, которые приняли и подкрепили действиями не изменить, но можно изменить будущее, взглянуть по-новому на жизнь. Научиться дышать любимым занятием, не распыляясь на мудаков. Ты же великолепный дизайнер. Рисуешь лучше Ван Гога, а стихи, какие пишешь! У тебя куча талантов, которые могут вырасти и распуститься как почки на деревьях. Нужно только пережить зиму. Образно, как ты поняла».

«Спасибо. Эти слова много значат для меня. Может, это знак, в жизни же бывают знаки или судьбоносные совпадения. Нам маркетолог на лекции постоянно вдалбливал одну и ту же мысль, а за год до этого философ. „Случайности не случайны“, – то есть каждый из нас притягивает сам свою судьбу или является частицей большого плана вселенной. Так что свою роль нужно играть до конца. Я думаю так и сделаю. Не позволю этому случаю себя сломать».

Лера понимала, что, находясь в восторженном состоянии сейчас и говоря эти слова, подруга может, очень скоро вновь отчается. Такова психология людей. За всплеском приходит упадок, во многих областях жизни, будь то фондовые рынки или посевы на полях. Считая, что наказание преступника поможет ещё больше её воодушевить, она решила расспросить Надю о произошедшем коротко и ясно: