Адиль Койшибаев - «Щеглы». Первый полёт. Сборник рассказов

Перед вами проба пера выпускников Курса для начинающих писателей ЛитО "Щеглы". Авторы – люди разных взглядов и профессий, они живут в разных странах, но всех их объединяет любовь к литературе. "Литература объединяет" – здесь ключевое. Я очень рекомендую прочитать сборник. Интригую: рассказы написаны авторами во время обучения на Курсе. Это их домашние задания! Уверена, вы получите удовольствие, а с ним и новый, интересный опыт.

Благодарю за внимание!

Ирина Щеглова

Буду рада вашим мнения и отзывам. Писать можно в инстаграм: @sinity92

– Может, выйдешь? – спросил Амалиэль. – Люцифер принес печеньки.

– У меня нет времени на печеньки, – отрезала Анахита. – Мне нужно работать.

Она открыла папку. Взяла маркеры – красный, желтый, черный, голубой – и положила рядом. Удобно расставила печати. Достала разноцветные стикеры для пометок. Амалиэль наблюдал за ней, жуя печенье. Хрум, хрум, хрум. От этого хруста у Анахиты разболелись зубы. Она с раздражением посмотрела Амалиэлю в глаза.

– Ох, прости, – он поднял руки, будто сдается. – Уже ухожу.

Амалиэль открыл проход. Звуки музыки, разговоров и смеха ворвались в сферу Анахиты. Она закрыла ладонями уши и уставилась в папку. Нельзя отвлекаться.

– Мы все еще ждем тебя, – сказал Амальэль, уходя.

– Уже бегу, – с сарказмом отозвалась Анахита.

Проход закрылся. Вернулась привычная тишина. Анахита выдохнула.

– Спокойно. Ты со всем справишься, – подбодрила она себя и начала читать историю жизни очередного человека.

Анахита была счастлива, получив предложение о работе. Ей надоело скитаться по Земле, она устала от людей, их пороков и бесконечных распрей. «На Небесах, всяко, порядка больше», – думала она, не представляя, как ошибается. В первый же день на нее свалилась куча дел. Тысячи, нет, десятки тысяч историй жизни, каждую из которых требовалось прочитать и оценить. Она с неделю не покидала сферу. К вопросу подошла ответственно: создала стол, стеллажи для папок, коробки для отработанных дел, маркеры, ручки. Все это подсмотрела у людей, ежедневно корпящих над бумажками. Прошлась по чужим сферам, чтобы узнать, как справляются братья и сестры, и чуть не сгорела от злости. Буквально. Амалиэль, например, читал истории, лежа на диване и поглядывая в телевизор. Лайла больше времени тратила на танцы в саду, чем на дела. Михаил любовался созданными им гравюрами. «Сколько жизней ты оцениваешь за день?» – спрашивала Анахита, и все отвечали: «Пять-шесть, максимум, десять». Она не знала, что раздражает больше: безответственность братьев и сестер, или собственное отношение к работе?

– Опять… – с губ сорвался жалобный скулеж.

Анахита уже тридцать минут читала историю и не понимала ни слова. В голове туманилось, руки дрожали от усталости. Мыслями она была на Земле. Ей хотелось вернуться и бродить среди людей, просто наблюдая. Что может быть лучше? Ни усилий, ни стресса, никакой бумажной работы – монотонной и утомительной. Она тосковала по беспечной жизни на Земле. Скучала по уютным кафе Петербурга и дорогим ресторанам Нью-Йорка; по жаре Таиланда, дикому холоду Сибири и непредсказуемой погоде в Москве; по рассветам и закатам; по людям и их глупым распрям.

– Сосредоточься, – твердо сказала Анахита. – Душа №3427566. Так, дурные поступки…

Она взяла желтый маркер и выделила им простительные. Красным пометила поступки похуже. Потянулась к черному и остановилась: пнуть щенка в семь лет считается непростительным?

Анахита бросила маркер на стол и закрыла лицо руками. Хотелось расплакаться. Прочитав несколько тысяч историй, она едва соображала. В голове билась страшная мысль – всё сжечь. Каждую папку, каждый стеллаж, ручки, маркеры, печати, холодную белую сферу – сжечь, сжечь, сжечь! Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула. Встала: «Нужно походить, размяться», – и расправила крылья. Обычно перья горели, но сейчас походили на истлевшие угли. Выпадать начали! За неделю Анахита потеряла пару десятков.

Она врезалась лбом во что-то твердое. Отскочила – перед ней стояла черная офисная дверь. Раздался стук. Анахита растерялась.

– Войдите… – невольно сорвалось с губ.

Дверь распахнулась. Анахита взвыла – только не он! Кого не выгонишь и не заставишь заткнуться, так это Люцифера. Он вошел к ней в людских одеждах, сверкая дьявольской улыбкой. У Анахиты задергался глаз.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она и поспешила вернуться за стол. Вцепилась в голубой маркер, уткнулась в историю, сделала несколько пометок на странице добрых поступков.

– Принес тебе печеньки, радость моя, – Люцифер поставил тарелку прямо на историю.

Анахита посмотрела на него, как на кота, нагадившего в любимые туфли.

– Я не ем печеньки, – процедила она.

– Они с гашишем, – подмигнул Люцифер.

– Тем более!

Она смахнула тарелку со стола. В тишине сферы звон казался особенно громким. Анахита схватила несколько папок.

«Если я буду его игнорировать, он заскучает и уйдет», – подумала она, деловито листая истории.

Люцифер тяжело вздохнул. Анахита сделала вид, что не услышала. Он ходил по сфере, нарочно топая, рассказывал истории и отвлекал, отвлекал, отвлекал! Анахита сжала маркер так сильно, что тот треснул.

– Люцифер, – спокойно сказала она, хотя хотела кричать, – если ты не собираешься помогать, то уходи.

– Я уж думал, ты не попросишь!

Пританцовывая, он взял коробку с надписью «завершенные» и сгреб туда кипу папок со стола.

– Вот мы и закончили, – весело произнес Люцифер. – Теперь можешь отдыхать, моя дорогая.

Анахиту затрясло. Она подскочила, крылья вспыхнули пламенем. Огонь пробежал по плечам и затанцевал в черных волосах. Люцифер зааплодировал с восторженной улыбкой.

– Как ты можешь?! – закричала Анахита. – Как все вы можете развлекаться, отдыхать и жрать, зная, что за Вратами ждут миллионы душ?! Отец дал нам эту работу, и мы должны относиться к ней ответственно! Из-за вашей беспечности страдают души! Они ждут столетиями, потому что Михаилу, видите ли, надо «закончить шедевр», а Лайле научиться танцевать нижний брейк! Вы совсем, что ли, ох… – она ударила себя по губам и замолчала.

Люцифер слушал ее тираду со снисходительной улыбкой. Он присел на край стола и проникновенно заглянул в глаза.

– Милая моя Ана, послушай, – посмеиваясь, заговорил Люцифер, – дело вот в чем: этим душам некуда спешить. Они уже, ну, ты знаешь, мертвы. Стоят себе у Врат, ждут, пока ты или другие мои драгоценные братья и сестрички решат, что с ними делать. А знаешь, что самое удобное? Они ничего не поймут. Хоть миллион лет пройдет, они не почувствуют. Душам не дано помнить переход.