Максим Грудин - ЗемлеКоп. Бульварная сказка с пониженной социальной ответственностью

Юра (прямо рыдает): Да какая милиция, баб Мила, какая милиция (задирает брючины, показывает ссадины на ногах). А это кто, по-твоему, сделал?

Людмила Михайловна: Что, что, неужели это милиционеры сделали? Ужас какой, Юрка! Как они могли? Как им не стыдно?

Юра: Кому стыдно?! Им стыдно, мля?! Да эти они слова такого не знают! Милиционеры! Коррупционеры, вот кто они! Оборотни в погонах! Даже слушать меня не стали! Отлупили и выгнали!

Людмила Михайловна: Да как же так-то? Они же должны же бандитов ловить, должны же людям помогать…

Юра: Ага, щас, помогут они! Сказали, что я сам виноват! Ну, типа, я не свою машину взял, и за это ответил. А нифига не так, это в натуре моя машина, моя. Мне ее папа покойный завещал, царствие ему небесное (деланно плачет, посматривая на реакцию Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна очень расстроена).

Людмила Михайловна: Ой как плохо, Юра, очень плохо, что же теперь делать, что делать?

Юра: Не знаю, баб Мила, не знаю. Я теперь не смогу тебя на дачу отвезти. И, вообще, наверное, жить теперь не смогу. Память папину не уберег, тебя подвел, никчемный я человек, никому не нужен, лучше вскроюсь, чем так (опять демонстративно плачет).

Людмила Михайловна: Что это, что это, Юрка, что такое вскроюсь, как это ты говоришь такое?

Юра: Ну, вскроюсь, баб Мил, ну чё, не знаешь, что ли, ну, это, в ванну с теплой водой лягу и ножом (показывает движение левой рукой с невидимым ножом по запястью правой руки).

Людмила Михайловна: Да что ты, да что ты, совсем сумасшедший, не надо, даже думать не смей! Машину купим, купим тебе машину, давай…

Юра: Да не надо, баб Мила, да что уж теперь-то, все одно жизни не будет (притворно отказывается).

Людмила Михайловна: Да не смей ты так говорить, ты же хороший мальчик, только непутевый какой-то, но не все же ты виноват-то…

Юра: Баб Мил, но машину купить – это же не булку хлеба взять. Машина денег стоит.

Людмила Михайловна: А ничего, а я знаю, а у меня на книжке деньги есть.

Юра делает стойку, как гончая на дичь. Людмила Михайловна из-за своей старческой придурковатости этого не замечает.

Юра (алчно и собранно): Сколько денег, баб Мил?

Людмила Михайловна: Ой, ну не знаю, ну может быть даже где-то и 150 тысяч, и 160 тысяч будет, может и побольше…

Юра: Баб Мил, ну я так не могу, это же твои деньги (жеманится, изображает из себя алтайскую белку) Давай ты мне их в долг дашь, хорошо? А я отдам, вот заработаю и отдам, и еще мне вот на днях долг вернут.

Людмила Михайловна: Хорошо, Юрик, хорошо, ты главное не расстраивайся, все будет хорошо… Завтра, сразу же с утра завтра в сберкассу сходим.

Юра: Баба Мила, ты такая хорошая, такая добрая, ты самый-самый родной мой человек на свете, люблю тебя (падает на колени, ластится, трется щекой об руку Людмилы Михайловны. Людмила Михайловна снова растрогана по самое не могу).

В опорнике Василенко. Василенко сидит за столом. Перед ним и несколько справа на стуле сидит заявитель Цветков Евгений Михайлович. Цветков выглядит как старый тормозной дебил и готовности помогать следствию не показывает. Василенко уже утомлен его визитом. Он делает усталое лицо и разговаривает с Цветковым через силу.

Василенко: Евгень Михалыч, мы с вами уже полчаса тарабаним, а я так и не понимаю, что вам от меня надо?

Цветков пристально смотрит на Василенко, молчит, держит паузу. Василенко, общаясь с ним, смотрит в монитор и печатает на клавиатуре.

Цветков (оживает): Ну, я же заявление написал.

Василенко: Я рад за вас. И что?

Цветков недоуменно пучит буркалы на Василенко. Василенко продолжает печатать на клавиатуре.

Цветков: Ну, мне адвокат написал заявление и сказал в полицию идти…

Василенко: Ничоси! У вас адвокат есть?

Цветков: Ну да, есть.

Василенко: И почем нонче лойеры?

Цветков: Чего?

Василенко: Сколько платите?

Цветков: Кому?

Василенко: Адвокату.

Цветков: А вам зачем?

Василенко: Мониторю рынок.

Цветков: А, понятно. Чего?

Василенко: Да ничего! (напевает как бы себе под нос, но в сторону Цветкова) У пенсов в карманах звенят лишние пенсы. Надо бы разгрузить (продолжает печатать, смотрит в монитор, на Цветкова не смотрит).

Цветков: А с заявлением-то что?

Василенко: Ой, кто это?

Цветков недоуменно молчит. Василенко печатает.

Цветков: Вы меня слышите?

Василенко: Конечно. А вы себя?

Цветков: Я? В смысле?

Василенко: Вы мне про ваше заявление говорите каждые две минуты. Это я уже услышал. А дальше что?

Цветков: Что?

Василенко: Не знаю. От вас хочу услышать.

Цветков: Я наказать их хочу.

Василенко: Ну, наконец-то! Слова не мальчика, но мужа. А каким образом?

Цветков напряженно молчит и прямо-таки сверлит Василенко недобрым взглядом. Василенко пофиг. Он печатает.

Цветков: Ну, это мой адвокат знает. Он расскажет.

Василенко: А чего он с вами не пришел?

Цветков молчит.

Цветков: Не знаю.

Василенко: Ну, вот передайте ему мою визитку (достает визитную карточку и протягивает Цветкову. Тот встает, берет карточку, недоуменно пялится на нее, убирает в карман, садится). Пусть позвонит. Поговорим о том, о сем, подруга семиструнная (что-то напевает, игноря Цветкова).

Василенко продолжает печатать. Цветков продолжает сидеть. Проходит несколько минут.

Цветков: А дальше что?

Василенко: Это опять вы?

Цветков недоуменно молчит.

Василенко: А почему вы еще здесь?

Цветков: В смысле – почему?

Василенко: В смысле – что вас здесь держит? Что заставляет вас сидеть в этой убогой каморке, нюхать запахи из унитаза и общаться с презренным околоточным?

Цветков: А заявление?

Василенко: Так, а что заявление-то?

Цветков: Ну, в чем смысл моего заявления?

Василенко: Вы меня спрашиваете?

Цветков: Вас, да.

Василенко: Понятия не имею. Это же ваше заявление. Откуда я знаю, с каким смыслом, умыслом или домыслом вы его писали?

Цветков: Так что, сейчас ничего не будет?

Василенко: Не, ну как ничего не будет… Что-то будет, конечно. Всегда что-то происходит. Улица полна неожиданностей. Вот сегодня одна пьяная дура решила зарезаться, а я ее отговорил.

Цветков: Ну, а по моему заявлению-то что?

Василенко: А по вашему заявлению, Евгень Михалыч, будет проводиться проверка в порядке, установленном законодательством. По ее результатам вы получите ответ.

Цветков: Какой еще ответ?

Василенко: Хороший.

Цветков: Как это – хороший?

Василенко: Это не плохой. Много умных слов с общим юридическим смыслом. И все в строгой логической последовательности на листах бумаги формата А4. Понятно?

Цветков: Понятно (встает, собирается уходить).

Василенко печатает, на уходящего Цветкова не смотрит.

Цветков (оборачиваясь от двери): Ну, адвокату-то звонить?