Олег Шадрин - Деды в индиго

– Вот почему всё время по телевизору надпись была «По техническим причинам передачи временно прекращены»! – догадался Люлипупенко. – Даже жена обратно в квартиру пригласила каналы настроить…

– А еще до того в машине инкассаторской «Росинкас».

«В газетах потом писали: "Группа дерзких преступников совершила ночное разбойное нападение на сбербанковский броневик. Странно то, что все купюры оказались на месте (естественно, кроме тех, которые под шумок разобрала охрана), но всё перевернуто вверх дном"», – вспомнил Арнольд пересказ прессы в изложении Шуры Киселькова.

– Издержки игры.

– Не! Я рисковать за просто так не стану.

– Как вы сказали: «за просто так»?! А если десять рэ?

– За десять блей я даже руку из кармана не выну!

– Сколько?

Люлипупенко испытующе посмотрел на глазастую дозорную:

– Пять… Черт с вами!…надцать…

Вот откуда фантики на пиво.

8.54

Секретарша Люси полировала ногти. Пришатались Проктер и Гембл.

– Сами здесь?

– Здесь. Но у него делегация. Ждали вас, искали. Сейчас придется подождать.

Увидели лак для ногтей.

– На спирту, – констатировал Гембл.

И всё! Нету лака. Вслед за лаком исчезли и мастера.

Кисельков споро запрыгнул на подножку трамвая.

– Проездной, – помахал он распечатанной на струйном принтере и аккуратно заламинированной бумажкой.

«Шут с тобой, – сделала утвердительный вид кондукторша, в прошлом сметчица проектного института. У самой сын кондыбасился в сельхозе. – Все ваши уловки знаю».

В вагоне трамвая было не продохнуть. Абсолютное большинство – студенты. Половина спала, кто на сиденьях, кто, повиснув на поручнях. А кто на коленях таких же заснувших пассажиров. Причем многие с раскрытыми конспектами лекций. «Сон за книгой – лучший отдых», – висел когда-то плакат на дверях читального зала университетской библиотеки.

После остановки «Драмтеатр» на пустое место рядом с Кисельковым плюхнулся подозрительный мужик.

Из его сумки торчали рыбьи хвосты.

– Не кусаются? – спросил Шура.

– Замороженные – нет, а так – да.

– Что за запах такой? – крикнула кондукторша из дальнего конца вагона. – Кто тут рыбу тухлую везет?

Все посмотрели на Киселькова, потому как попутчик с рыбой выскочил на предыдущей остановке.

– Че все на меня смотрите? Я окромя одной тетрадки и ручки ничего не везу!

– А куртка и брюки, смотри? Всё в слизи!

– Спелеолог он – вот и вывозился в пещере, поди, в рыбьей икре, – раздался чей-то знакомый голос.

– А ну, соплеолог, вываливайся из общественного транспорта, пока я тебе не помог, – взъярился клыкастый детина, приобнявший кралю с филфака.

Пришлось Шурану выпрыгивать почти на ходу и продолжать свой путь пешком. Дворами. До вуза.

Лева Смолянский завалился спать. Был на ночном дежурстве. Глаз некогда сомкнуть. На работе всё время приходилось бороться со сном. Медицинским спиртом – перорально. И луком – наружно: веки натирать.

Но сильно покемарить не удалось. Кто-то «давайдолбитьстену» – не иначе на первом этаже опять офис делают, и «тю-тю-тю, тю-тю-тю», – заливался перфоратор.

Лева закрылся подушками. Тремя. На каждое ухо.

Один черт, всё трясется. Будто в бричке по кочкам.

А если подушки под ножки дивана? Не помогает. Главное, и с дивана-то от вибрации сползаешь. Как на океанском лайнере. Придется примотать себя телефонным шнуром. Словом, днем – это не сон, а сплошное мучение… Сползáть перестал, но легче от этого не стало. Трясти продолжает. Не дают, вампиры, спать!

– Натюрлих, раз вы – так, мы – так!

И Лева, схватив отвертку, бросился к силовому щитку в подъезде.

– Устрою-ка я вам короткое замыканьице.

Таким же образом поступал их электрик дядя Жора, когда медперсонал лишал его законной радости – двухсот миллилитров спирта. А что операция идет или аппарат искусственной почки отрубится, или бор в зубе пациента застрянет, его это не волнует – он свои права знает. И всё тут!

Пробки повылетали моментально – во всем подъезде. А вместе с ними отключился и автомат-распределитель.

– Мама! – раздался чей-то дикий рев в лифте.

Какие-то тупицы оказались в западне.

– От, зажигалки конопатые! Поделом вам! Не фиг от школы или вуза отлынивать. Посидите, посидите, клуши, в темноте, тогда оцените преимущества урока або лекции. Ну вот, порядок – часа два можно спокойно вздремнуть. Да даже больше! Пока там электрика дозовешься, в смысле, разбудишь, и все три-четыре, а то и пять.

Никеш подошел к бане. На фонарном столбе висел красочный рекламный щит, на котором метровыми буквами было выведено «Мужики, скорее в баню!». Ниже – старое объявление от руки: «Вновь открыто женское отделение».

– Интересно. Связанные события или нет?

Оказалось, связанные: в фойе уже выстроилась очередь из «оголодавших» мужичков. Давно он такой очереди не наблюдал: со времен дефолта в обменники.

– Кто крайний?

– За мной еще трое занимали – убежали за пивом и конфетами.

«Придется прибегнуть к помощи Митяя, банного дворника», – осенило Никеша.

Для этого и мелочишка в кармане найдется – много не берет, чай, не депутатское лобби. К тому же Митяй из-под полы березовые веники продавал недорого (но, сдается, списанные метлы).

– Проведу. Черным ходом. Через кабинет директора, – пообещал Митяй. – Кстати, у тебя знакомых много? Тут охранник просил большой цветной монитор подешовле. У него простой черно-белый. Качество не ахти. Видеокамеры-то в каждой парилке установлены. Очень нужно. Частенько подключается к интернету. На популярный сайт закачивает свои опусы. Будешь в доле.

– Надо покумекать. Думаю, помогу.

По дороге Никеш встретил и слесаря, дядю Петю Мавлюгаева. Тот шел с работы неуверенной походкой. Нехорошая примета.

Действительно. Стоило намылиться – вода закончилась и, похоже, навсегда (в смысле, до следующего дежурства дяди Пети). Хотя… как знать? И не его это вина, а ловчил типа Люлипупенко энд компани – в очередной раз латунный вентиль сперли? В прошлом году из-за этого весь дом зимой без тепла остался.

Пока искал, где краны отворачиваются, очутился в женском отделении.

…Вдруг раздался страшный визг. И на Никеша со всех сторон обрушились хлесткие удары мочалками и волны кипятка из тазиков. Кроме того, поливали какой-то контрафактной парфюмерией и шампунями.

Затем всё стихло (когда смыло мыльную пену).

Никеш приоткрыл сначала один, потом второй глаз. Оказалось, он стоял в центре «женской сборной». Коллективный заплыв всей конторой. Ню-корпоратив.

– Мужчина, вы бы хоть тазиком прикрылись для приличия, – фыркнула одна.

– А может, это стриптизер? Девки! Никто не приглашал?